— Ой, а можно я к тебе приеду? — немедленно загорелась Чумка.
— Только раньше десяти бессмысленно. Стемнеть не успеет, народ свет не зажжет.
— Как жалко, — расстроилась она. — Мы с Владькой сегодня вечером идем на какую-то важную презентацию. Вот так все интересное в жизни мимо меня и пройдет.
Я решила ее успокоить:
— Приедешь послезавтра. Не думаю, что картина за день сильно изменится. А про сегодняшние наблюдения я тебе расскажу.
— Да завтра я обязательно вырвусь, — повеселела она.
Коротая оставшееся время до вечера, я поработала над новым проектом. За окном стало смеркаться. Пора было перемещаться на кухню.
Наведя телескоп на уровень пятого этажа, я дождалась, когда в окнах зажегся свет, и медленно повела трубу вдоль фасада. Неожиданно меня отбросило от окуляра. Не веря своим глазам, я вновь припала к телескопу. На меня смотрела… черная морда Патрика!
В первый момент мне даже показалось, будто Патрик заметил меня и узнал. Но, во-первых, это было невозможно, а во-вторых, если бы и случилось, он, слава Богу, не обладал даром речи и о своих наблюдениях хозяину доложить не смог. Так что я могла совершенно спокойно продолжать наблюдение.
Вот только наблюдать было особо не за чем. В мое поле зрения попал лишь подоконник, на котором сидел французский бульдог, и фрагмент комнаты, представлявшей собой нечто вроде гостиной. Патрик сидел неподвижно, в свою очередь, за кем-то или за чем-то наблюдая. Чуть погодя занятие ему наскучило. Он развернулся, спрыгнул и исчез. Наверное, возле окна стояла какая-нибудь кушетка.
Я еще немного понаблюдала за Гериным окном, проникаясь все большим сочувствием к детективам. Как оказывается, скучно непрерывно следить за местом, где ничего не происходит. У меня выдержки хватило минут на пять, от силы — десять. Потом заслезился глаз, следом за ним начала ныть спина и зачесался бок. Ох, какая же это мука! А когда детективы читаешь, так интересно и напряженно! Они вот сидят, и у них обязательно что-то происходит. А у меня ничего не происходило. Главное, видела-то я только кусок стены, телевизор и часть каких-то полок, даже не книжных. С книгами куда интереснее. Попробовала бы разглядеть надписи на корешках, изучила бы Герины вкусы и пристрастия. Хотя нет. Боюсь, Димкиному телескопу надписи не по силам. Звезды там, голые девушки — это да, а надписи на корешках не прочесть. Словом, полное разочарование. Вот так, стараешься, бьешься, а толку никакого.
К моменту, когда я пришла к сему умозаключению, у меня уже ныло все тело. Продолжать или не продолжать? В щиколотку мне ткнулся холодный нос Ириски. Эх, не сообразила! Надо было ей Патрика в телескоп показать. Узнала бы она его или нет? Где-то я слышала, что собаки в основном на запах ориентируются. С другой стороны, когда Федя на новый год нарядился Дедом Морозом, Ириска его не узнала, от ужаса взвыла и под стол спряталась. Вылезла, только когда Федя свой обычный вид принял. Так что, возможно, светлый образ Патрика ее бы и взволновал даже без запаха. Однако меня волновал совсем другой светлый образ, а его в окуляре не наблюдалось. Созерцать пустое окно больше не было мочи. Я решила заглянуть к Гериным соседям. В первых двух окнах оказалось темно. А дальше кипела жизнь. Лысый дядька, стоя перед настежь распахнутым окном, мерно поднимал и опускал огромные ярко-желтые гантели, при этом в такт движениям надувая и сдувая щеки. Завораживающее зрелище! Только бы дяденька не надорвался. По-моему, ему тяжело. Почти уверена: сегодня первый раз новый вес взял. А так ничего мужик. Хоть и лысый, но фигура вполне скульптурная. Все мышцы проработаны. Он ведь стоял в одних обтягивающих трусиках, рельеф которых я тоже по достоинству оценила.