— Да неужто? — язвительно усмехнулся воевода. — Всем давно известно, что Владимир наметил себе в преемники Бориса. Помнишь свадебный договор с Анной, византийской царевной? Только ее дети считаются законными наследниками, а все прочие рождены во грехе.
— Борис слишком молод для борьбы за власть да и честолюбием его Бог обделил. Сам уступит Киев старшему брату. А Глеб и вовсе слаб и по-девичьи нежен. Этот отрок не сумел взять власть даже в городе, что отдал ему отец. Где уж ему с Киевом совладать.
— Значит, ежели что… — приглушил голос воевода. — …ты за Святополка станешь?
— Стар я уже стал, чтобы за кого бы то ни было становиться, — резко оборвал его Блюд. — И без того есть за что у Бога прощения молить.
— Так, может, это и есть для тебя отпущение грехов — отдать сыну Ярополка то, что по твоей милости отняли у него до рождения?
— Почему я тогда поступил так, а не иначе — про то я сам знаю, — прошипел боярин с присвистом. — И никому не позволю в душу мою лезть. Про разговор твой забуду. Но боле его со мной не затевай.
* * *
— Слышала? — сияющая Рутка повернулась к младшей сестре. — Святополк теперь в Вышгороде жить будет!
— И что с того? — пожала плечами ее сестра. — Какое тебе дело до него?
— Да уж есть дело… — многозначительно протянула Рута. — Отец мне в мужья, знаешь, кого прочит? Бориса!
— Любимого сына князя Владимира? — удивилась Купава. — Что-то не верится. Неужто возможно такое?
— Для нашего батюшки нет ничего невозможного. Но только я этого не желаю! Могу Бориса тебе отдать, если Глеб наскучил.
— Как он может наскучить, ежели уехал в Муром… Да и при чем здесь Глеб? Мне просто весело с ним было…
— Ой, только мне о том не говори! Словно я не ведаю, о ком ты по ночам плачешь! Уж целый месяц глаза на мокром месте. Хотя, честно говоря, не пойму, что ты так печалишься. Зеленый совсем, хрупкий, словно девица. Наверно, и обнять, как следует, не сумеет…
— Довольно! — сердито нахмурилась Купава. — Князь Глеб добрый и ласковый, мы с самого раннего детства дружны с ним. Потому я и скучаю без него. Ты лучше расскажи о себе. Отчего о Борисе думать не хочешь? Неужто другого кого приглядела?
— Вот увижу Святополка, тогда и скажу — кого.
— А он-то при чем?
— А при том, что помню я его… — с горячностью зашептала Рута. — Маленькая я была, когда случайно на глаза ему попалась на крыльце в княжеском тереме. Глянул он на меня сверху да и говорит: «Что пригорюнилась, малая? Обидел кто? Так ты мне скажи, я накажу любого, кто такую лапушку осмелился до слез довести». А я в ответ заявила, что никто меня не обидел и сама за себя постоять сумею. Он рассмеялся так заливисто, а потом меня на руки подхватил, в губы поцеловал и сказал: «Если красавицей вырастешь, в мужья тебе лучшего молодца подберу». До сих пор помню его глаза темные…