— Вам нужна квартира?
— Да, мы хотели бы снять отдельную квартиру, в центре, недалеко от моря.
— Моя как раз рядом, здесь, за углом.
— У нас собака... Вы как относитесь к братьям нашим меньшим?
— Какой красавец! Это мальчик? А как его зовут?
— Пай.
— Я люблю собак. Кошек не люблю. Вернее, я к ним равнодушна. А собаки, они мне нравятся даже больше людей. Они так преданны!
— А сколько вы берете?
— Десять долларов с человека в сутки, -- сказала женщина. — А вы на сколько дней к нам?
— На пару недель, — сказала Вера, — но, пожалуй, для нас это немного дороговато.
— А... — хотел было встрять Кирилл, но Оля дернула его за локоть.
Дама с толстыми стеклами в очках сказала:
— Знаете что? У вас дети такие славные и молоденькие, как школьники, так что сойдут за одного человека. Двадцать долларов в сутки за всех, подойдет? — Она внезапно лукаво улыбнулась и добавила: — Включая собачку.
— Ну, если «включая собачку», то мы согласны! — обрадовалась Вера, а Ольга за спиной квартирной хозяйки показала Кириллу большой палец.
— Так что отдыхайте сколько угодно. Прошу за мной. — Почтенная дама поправила толстую оправу и неспешной походкой, с прямой спиной, направилась в сторону зеленого сквера, где облокотился о каменную изгородь бронзовый Пушкин.
На такую цену примерно и рассчитывали наши курортники. Вера посмотрела на своих детей и удовлетворенно резюмировала:
— Пошли.
— Откуда мам-Вера знает, что нам у старухи будет хорошо? — прошептал Кирилл на ухо Ольге.
И тут же получил отповедь от дамы в очках.
— Никакая я не старуха. Мне всего семьдесят четыре года, к вашему сведению. И потом, молодой человек, я хоть плохо вижу, но слух у меня — отменный.
— Получил! — улыбнулась Вера.
— Извините, — прошептал, густо краснея, Кирилл.
«Никакая не старуха» повела приезжих сквозь водоворот кипящей жизни — приморский бульвар. Здесь, как и в каждом приморском городе, проходило главное южное дефиле: днем распаренное и разнеженное солнцем, скорее полураздетое, чем полуодетое, деловито спешащее на пляж и с пляжа; вечером — неторопливо фланирующее, демонстрирующее наряды. Суетясь и хлопоча, как группы чаек, это многоязыкое, по-курортному яркое, загорелое, веселое и беспокойное течение медленно плыло по набережной вдоль моря. Вера шла по улице, вспоминая своего любимого Грина: «Интернациональный, разноязычный город этот определенно напоминает бродягу, решившего наконец погрузиться в дебри оседлости», и его же глазами смотрела на «город акварельных тонов». Феодосия и впрямь просилась на кончик кисти: красно-коралловые черепичные крыши, островки изумрудной зелени, серый пористый камень старинных крепостей, кусочки синего моря, переходящего в небо, кобальтовые тени среди охры старых двухэтажных домиков, живописные трещины стен, дворы с босоногой грязной ребятней, пестрая толпа.