Первый фронт (Поселягин) - страница 40

- Ну и как вам информация?

- Война будет страшная, безжалостная!- ответил хмурый Глаголев, поворачивая на повороте за едущей пред нами машиной.

- Вы еще не знаете на сколько!- со вздохом сказал я, задумчиво глядя в окно.


* * *

- Товарищи командиры, председатель Совета Народных Комиссаров СССР товарищ Иосиф Виссарионович Сталин.

Генералы и адмиралы стоя приветствовали входящего в огромный актовый зал Сталина.

Я сидел на заднем ряду рядом с Глаголевым, и с интересом наблюдал за дальнейшими историческими событиями.

- А это кто?

- Где?

- Воон тот, с лысой макушкой?

- А, это генерал-майор Хрусталев.

- Не Хрущев?- спросил я с подозрением.

- Не-а. Хрущева здесь вообще нет, не хрен ему тут делать, он сейчас на Украине.

- Ясно, … о начинается.

К моему удивлению, Сталин не стал сразу вываливать на головы генералов те новости что я принес, о начале войны, а сделал краткую, на полчаса, политинформацию. На мой вопрос нафига? Глаголев ответил просто так надо .

После того как Верховный закончил накачивать военных, тем как они хорошо живут, он сказал:

- А теперь перейдем к тому, почему мы с вами здесь собрались!

Генштаб не знал почему, но молчал терпеливо ожидая ответа.

- А собрал я вас потому … что война с Германией будет. По информации агентуры в Германии, война начнется двадцать второго июня в четыре часа….!

Я с интересом наблюдал за зашевелившимися генералами и маршалами, для которых слова Сталина особой новостью небыли. На лицах некоторых была видна растерянность, но преобладала какая-то радость, что ли, как будто они надеялись что эти слова произнесут вслух, и вот их произнесли.

- … а теперь товарищи, в течении трех дней, план глубоко эшелонированной обороны, должен лежать у меня на столе.

Когда мы ехали обратно, я подремывая облокотившись о дверцу услышал вопрос Глаголева:

- Как там наши потомки, помнят о нас?

- Забыть не могут, особенно товарища Сталина. Они его называют великим гуманистом.

- Значат, помнят!- и нажал на клаксон отпугивая собаку, заглушив мой горький смешок.

По возвращению на дачу, мне была представлена комната, но воспользоваться я ей не смог, так как был постоянно со Сталиным, мы то изучали привезенные документы, как на ноуте, так и на бумаге, то я отвечал на вопросы Шапошникова приехавшего по вызову верховного и тоже допущенного ко мне, то смотрел с ними фильмы. Маршала особенно заинтересовало Освобождение, так как там давалось более-менее точная информация.

Спасть мы разошлись часам к семи утра, уже на ватных ногах и с чумной головой. За пять дней что я провел в Кремле, в который мы переехали на следующий день, после того сумасшедшего дня, пролетели для меня очень тяжело, так как я практически не высыпался следуя везде за верховным, или сидя рядом с Шапошниковым у экрана ноута, показывая что у меня там есть.