— Замерзла? — спросил Джеффри, быстро подходя к ней.
Она состроила гримаску в сторону потолка, стараясь сменить тему.
— Будет отлично, когда его завтра застеклят.
— Иди сюда. — Он нежно обнял ее за плечи. — Вернемся в дом. На тебе нет даже свитера.
Это была правда. Когда она в гневе выбежала из дома, то не подумала о том, что надетая с джинсами туника, хоть и с длинными рукавами, но не греет, поскольку из хлопка. А так как воздух был прохладный, а половину крыши разобрали, ей бы весьма пригодились свитер или шаль, хотя Сара ничего не имела против тепла, исходившего от рук Джеффри, которыми он ее обнял.
Бок о бок они подошли к лестнице и, со смехом разойдясь, дальше пошли гуськом. На нижней ступеньке Джеффри задержался, набоченился и бросил оценивающий взгляд на узкие ступени.
— Их надо расширить, только и всего…
— Не говори глупостей, Джефф. Вероятно, по ним никто не будет ходить, кроме меня.
Он сразу же нахмурился.
— Ты хочешь сказать, что здесь не будет работать целая бригада мастеров?
Об этом Сара думала всерьез и приняла решение лишь после скрупулезного обсуждения вопроса со своими нью-йоркскими сотрудниками.
— В начале — нет. — В действительности, учитывая ограниченный срок их соглашения, это означало, что такого не будет никогда. — Я собираюсь попробовать делать здесь особые изделия, но большую часть остальных драгоценностей будут по-прежнему делать в Нью-Йорке. Если я найду, что это будет оправдано спросом, я смогу кого-нибудь нанять. Но, помимо выполнения заказов, которыми я буду заниматься самостоятельно, этот офис будет служить больше для окончательной дизайнерской работы и заключения контрактов.
Обдумав ее слова, Джеффри кивнул.
— Тогда лестницу надо расширить в целях безопасности.
— Но, Джефф…
Он поднял свою большую руку.
— Никаких возражений, понятно?
Сара поняла, что этот спокойный жест имеет более глубокое значение. С минуту она просто смотрела на Джеффри, а потом тихо сказала:
— Я попытаюсь, Джефф. Я не могу давать никаких обещаний. Но я попытаюсь.
Так завершился их утренний разговор. Джеффри задержал на Саре свой взгляд еще на несколько секунд.
— Это замечательно, — сказал он, а потом медленно протянул ей руку. С готовностью опершись на нее, Сара разрешила привлечь себя и тесно прижать на обратном пути домой. В своих действиях он исходил из интересов спокойствия. Его побуждением был мир в доме, она это поняла. И сознавала, что это самое практичное из всех возможных побуждений. Если бы они беспрестанно вцеплялись друг другу в глотку, год — теперь уже им оставалось немного меньше — показался бы им очень, очень длинным. И, кроме того, как он осторожно подчеркнул, была Лиззи, заслуживающая всяческого счастья, которое только они были способны ей дать. Возможно, Джеффри играл в нечестную игру, но он был прав. И она постарается, поклялась себе Сара, черпая силу из пальцев, сжимавших ее собственные.