Сразу же почувствовав себя исключенной из этого теплого союза двоих, Сара вновь спросила себя, могли бы обстоятельства сложиться иначе, если бы у них родился свой ребенок. Но нет, в те времена их брак представлял собой нечто ужасное, был слишком неустойчивым, чтобы они могли позволить себе ребенка. Трудно поверить, что мирно гуляющие с ребенком мужчина и женщина — та же самая пара. Был ли воцарившийся между ними мир принесен малышкой, или они просто повзрослели?
Время шло, и этот вопрос снова и снова возникал в ее сознании. Сара думала над ним по пути домой, он вновь встал перед ней позднее, за ужином, и, казалось, не отпускал ее, когда они сидели внизу, каждый в своем углу велюрового дивана, напротив камина, в котором ярко полыхали березовые поленья. В эти минуты их, казалось, разделяло огромное расстояние. Сохранится ли оно теперь, когда они повзрослели? Есть ли что-либо, способное вновь соединить их?
Чтобы узнать ответ, Саре было достаточно бросить на Джеффри один лишь взгляд. Она почувствовала этот ответ и в обострении своих чувств, учащении пульса. Джеффри, как никто, кого она знала, был полон мужской притягательной силы, и она желала его.
Но лицо его было непроницаемым, глаза, будто в гипнозе смотрели в пространство. По всем практическим соображениям она не существовала. Практическим. Глядя на огонь, Сара мысленно поворачивала это слово так и эдак. А тепло, влечение, нежность — практические. А любовь?
То, что ради удочерения Лиззи она взяла на себя роль жены Джеффри, было практическим. Его предложение раскрутить ее бизнес на Западном побережье тоже было практическим. Даже эта прогулка, на которую они вывезли малышку Лиззи, заключала в себе некий практический смысл.
А занятия любовью боль, медленно нараставшая в ней на протяжении всего этого дня, и ощущаемая ею теперь пустота, которую был способен заполнить лишь Джеффри? Как быть с ними? Как эти обстоятельства вписывались в его четкий план?
Последующие часы стали для Сары сущей пыткой. Она внимательно наблюдала за Джеффом, потом смотрела на огонь. Ей хотелось говорить, но она прикусывала язык. Она то вытягивала ноги к огню, то поджимала их под себя. Она придумывала любой предлог, чтобы хоть на дюйм приблизиться к своему мужу, но прочно вросла в свой угол дивана.
Все это время Джеффри пребывал в глубокой задумчивости. Ему удавалось выглядеть одновременно далеким и божественным. Сара спрашивала себя, таится ли в этой внешней недосягаемости обольщение? Или так действуют на нее его вытянутые длинные сильные ноги, одетые в коричневый вельвет, мощь стройного торса под черным шерстяным свитером, знакомое запястье, видимое там, где завернулся рукав? Или вся его притягательность сосредоточилась в глазах, темных и задумчивых, нижней челюсти, твердой и четко очерченной, густых, черных, упрямо спадающих на лоб волосах?