Как они могли до этого дойти? После страстной любви, таинства свадьбы, после рождения ребенка? О, Доменико, Доменико!
— Я тоже любил его, ты ведь знаешь.
Эми показалось, что он без труда читает ее мысли. Она искоса взглянула на него, но загорелое лицо оставалось совершенно бесстрастным. Интересно, о чем он сейчас думает?
Раньше Эми безошибочно могла ответить на этот вопрос, даже когда его ледяной вид обманывал всех остальных. Но сейчас?.. Сейчас она не знала и не хотела знать! Нужно лишь не подпускать Луку к себе — и тогда он не сможет вновь причинить ей боль. Все очень просто. Если бы только не желание, которое он вызывал в ней, не сладкая боль внизу живота, не налившиеся от одного прикосновения к мускулистому торсу груди. Но все это — лишь физическая реакция, инстинктивный ответ тела на знакомые ощущения и запахи, и следовательно, с этим можно бороться. Нужно бороться.
— Я знаю, что ты любил Доменико, Лука. — Это не было попыткой компромисса; но лишь только он упомянул сына, Эми вдруг поняла, какая перемена произошла в ней за это время. Тогда, в первые ужасные недели после смерти Доменико, каждое упоминание о нем причиняло ей нестерпимые страдания, теперь же она почувствовала лишь приступ острой тоски, но без мучительной, ослепляющей боли. — Мы оба любили его и всегда будем любить.
— Тогда почему бы нам не попытаться прожить эти несколько недель как можно более безболезненно? — тихо спросил Лука. — Ты же видишь, что делается с Пьетро, понимаешь, что нужна ему?
Эми молча кивнула.
— Анджела предложила взять его на время к себе, но он этого не хочет, и я с ним согласен. Пьетро должен жить в своем доме, в окружении знакомых вещей. Джаспера, например, — добавил он с кривой усмешкой.
Она снова кивнула, догадываясь, что Анджела отказалась брать попугая. Они ненавидели друг друга. Неприязнь Джаспера выражалась в словесных нападках, и, как ни странно, казалось, что он умело подбирает слова, достигающие максимального эффекта, являясь достойным противником язвительной Анджелы. А Бернардо, мужа Анджелы, попугай, напротив, обожал, радостно кричал при его появлении и любил, когда тот гладил его по голове.
— Надо будет сообщить в больницу, — спохватилась она. — Возможно, им придется подыскать мне замену.
— О, я уверен, что за тобой сохранят место. — Голос Луки звучал ровно, но ей почудилась в нем какая-то знакомая интонация. Однако Эми решила не обращать на это внимания, поскольку нервы ее и так были на пределе и она боялась не выдержать и сорваться. — Хочешь позвонить прямо сейчас? — спросил он подозрительно любезно.