Бриджит читала мои мысли:
— Она может это сделать? Она может написать о нас? Неужели это правда, что она собирается написать о нас?
Я не могла ответить ей. У меня пропал дар речи.
Через полчаса ко мне прибыли Мэнда и Сара. Мы четверо в первый раз собрались вместе после окончания учебного года. Только сейчас нас объединила тайна под названием «Мэнда гуляла с Берком все лето», но пока мы оставили эту правду в покое, потому что рвали и метали, и разражались проклятиями в адрес Мисс Хайацинт Анастасии Вэллис. Вот как проходил разговор:
Сара: О мой бог! Мне бы надо было знать! У меня было предчувствие, что она из богатой семьи!
Мэнда: И мне следовало бы знать! Тоже мне девственница! Па-прааа-шу!
Я: Мне бы следовало знать. Ее уличный сленг никогда не звучал правильно.
После Хай-истерии кульминационной точкой в разговоре стала тема об этике дружбы. Разговор был примерно таким:
Сара: О мой бог! Как могла Хай лгать нам подобным образом? Она ведь была нашей подругой. Друзья не лгут друг другу.
Мэнда: Фу! Терпеть не могу лжецов! Лжецы самые низкие людишки!
Бриджит: Я бы предпочла ужасную правду самой сладкой лжи. Так по крайней мере ты знаешь, как на самом деле обстоят дела.
Мэнда и Сара: Это правда!
Я не могла прекратить эти разговоры, даже если бы и попыталась. Десятый класс начинается с такой ошеломительной новости. Сродни пули, выпущенной в висок.
Я представляла Маркуса Флюти во многих местах.
Я представляла, что он подкрадется ко мне, когда я буду возвращаться из школы домой.
Я представляла, как он под дождем путешествует автостопом по шоссе номер девять.
Я представляла, как через много лет он заказывает мне в баре пиво в память о старых временах.
Но никогда не могла представить, что он будет сидеть на своем месте в классе на утренней перекличке.
Или сидеть на истории прямо за мной.
И на английском.
И на физике.
Но он там был. Снова, снова и снова. Потому что он вернулся.
Возвращение Маркуса превзошло скандал с Мисс Хайацинт Анастасией Вэллис. Все утро все задавали себе вопросы: почему известный всей школе наркоман оказался в наших классах для одаренных учеников? Почему Мистер Съем-пончик не с «отбросами», к которым он принадлежит? Почему на нем рубашка и галстук?
Конечно, никто не осмелился открыть рот, чтобы спросить его. И наши учителя не помогли нам ни в чем. Как только они узнавали о его присутствии во время переклички (Сара Д’Абруцци… Джессика Дарлинг… Маркус Флюти…), они тут же делали вид, что не замечают его. А Маркус просто тихо и загадочно сидел на своем месте. Он знал, что чем дольше он будет держать рот на замке, тем больше обрастет мистификацией история его возвращения в школу. Я даже не могла взглянуть на него, не то что поговорить. Если бы я взглянула на него, то, наверное, у меня начались бы нервные подергивания туловища «А-ля пляска нового святого Вита».