Она закусила кончик хвоста, задумавшись.
— Я знаю, что его укус может быть еще один способ, чтобы заставить меня гадать. Это часть его игры.
Бриджит продолжала посасывать хвост. Мне захотелось больше рассказать ей о Маркусе и обо мне. Больше, чем это было необходимо. Но достаточно, чтобы придать реальность нашим отношениям и как-то прояснить создавшееся положение.
— Однажды он сунул мне записку в боковой карман, — сказала я. — Он сложил ее в стиле оригами в форме рта. Но я потеряла ее прежде, чем мне представился случай прочитать. А когда я спросила его о ней, он не сказал, что там было написано…
Бриджит выронила изо рта кончик хвоста:
— Она была в форме чего?
— Ну сложена таким образом, что ее можно то открывать, то закрывать, как рот или что-то подобное…
— Ты шутишь, да?
— Нет. — Мне было непонятно, почему Бриджит так прицепилась к форме записки, когда нам надо было срочно проанализировать так много других деталей.
Она вскочила с кровати, направилась к комоду с зеркалом и открыла верхний ящик. Достала оттуда коробку с ангелочками и сердцами на крышке, долго рылась в куче бумаг, прежде чем достала оттуда рот, сложенный из бумаги, о котором я только что говорила.
Я чуть не описала ватное стеганое одеяло на ее кровати, которое и вправду меня как будто отстегало.
— Эта?
От неожиданности я свалилась на кровать и ударилась об изголовье. Она восприняла это как знак согласия.
Бриджит села рядом со мной и стала подпрыгивать на кровати.
— Не могу поверить! — громко закричала она. — Не могу поверить, что это для тебя! Не могу поверить, что это от Маркуса! Я думала, что никогда не узнаю, от кого это записка или для кого?
Я понемногу стала приходить в себя:
— Начнем с того, где ты ее взяла?
— Я нашла ее на полу в раздевалке перед шкафчиком прошлой весной.
На полу в раздевалке! Она вывалилась из моего кармана, когда я переодевалась на физкультуру. Мне надо было бы догадаться!
— Я сохранила ее, потому что это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо читала, — созналась она.
— Сексуальная?
— Сексуальная.
— Правда?
— Правда. Это было лучше, чем все, что Берк написал мне за четыре года. Мне бы хотелось, чтобы это было для меня, — сказала она, вздохнув с сожалением, прижимая кружевную подушку к груди. — Вот почему я храню ее как доказательство того, что кто-то за пределами этой комнаты думает, что «сексуальный» означает больше, чем просто вызывать у мужчины сексуальные фантазии, и при этом оставлять его с носом. Поэтому я всегда давала мужчине больше, чем просто поцелуй.
«Что такое она говорит?»