Папа ведет себя так, словно ничего необычного не происходит. Он ездит на трехчасовые велосипедные прогулки и часами возится с компьютером. Наши разговоры сводятся к тому, что он узнает, сколько километров я пробежала на этой неделе, чтобы подготовиться к легкоатлетическому сезону. Все как всегда.
Иногда я думаю, как бы выглядел Мэтью. Облысел бы он рано, как мой отец, или у него были бы идеальные зубы, как у моей мамы? А может, у него была бы безупречная кожа? Был бы он тощим, как я?
Знаю, что я незапланированный ребенок. Об этом мне сказала Глэдди на моем дне рождения, когда мне исполнилось четырнадцать. Она уже настолько старая, что не может контролировать себя. Поэтому пока Глэдис жевала торт, она поведала мне, что я — «чудесный сюрприз» для моих родителей, которые никогда бы сами «не решились снова на такое». Конечно, это просто более вежливый способ сказать мне, что я была ошибкой.
Бетани всегда считала, что я ее соперница. Вот брат — это совсем другое дело. Может быть, поэтому у нас всегда не ладились отношения с сестрой. С уверенностью можно сказать, что родители были счастливы, что я у них есть — особенно после того, как я перешагнула месячный рубеж. Но иногда они перебарщивают своей излишней опекой и другими занудными родительскими знаками внимания. Тогда я не могу не думать, что они пытаются спасти меня, потому что они не смогли спасти Мэтью. Может быть, в этом настоящая причина, почему они стали такими суровыми с той поры, когда умер Хиз от передозировки наркотиков. Это не из-за того, что они боялись, что он оказал на меня вредное влияние, как я думала раньше. Нет. Смерть Хиза, вероятно, напомнила им об их собственной утрате, и им не хотелось бы пережить это еще раз.
Проклятие, опять я слишком много думаю.
Одно знаю наверняка: если Мэтью был бы жив, мои родители более тщательно следили бы за контрацепцией, чтобы предупредить нежелательную беременность, и, следовательно, такой «чудесный сюрприз», как я, вряд ли бы был возможен. Это я поняла из слов мамы, которая говорила, что в семьях, в которых трое и более детей, «царит настоящий бардак». Поэтому испытываю благодарность к Мэтью за его смерть, а это — грех. Это дорога в ад, если бы я верила в него.
Но сейчас я чувствую себя виноватой, что осталась жива. Почему? Потому что я напрасно прожигаю жизнь. Мне дана эта жизнь, а я, вместо того чтобы радоваться, все время хандрю.
Хуже того, я осознаю, насколько смешна.