С приездом Анетты и появлением в доме второй семьи, состоявшей из трех человек, изменилось и это правило. Если Поль будет забирать свой экземпляр наверх, Николь с дядьками придется оформлять на газету отдельную подписку. Два одинаковых экземпляра газеты в одном доме — столь радикальная и демонстративная мера представлялась Полю не только вызывающей, но и неоправданно дорогой. Не распространяясь об этом вслух, про себя он подумал, что Анетте, во всяком случае на первых порах, возможно, будет неинтересно издание, посвященное главным образом местным проблемам, что, собственно, и делало его ценным в глазах обитателей дома. Однако в своих рассуждениях он не учел пристрастия Анетты к разгадываю кроссвордов.
Минули два первых месяца, на протяжении которых вопрос вообще не обсуждался: они благоустраивали свое жилье, что-то мастерили и прилаживали, и Поль, занятый сверх головы летними работами, на время выбросил его из головы. Но вот настал сентябрь с его рыжими вечерними закатами, и Эрик пошел в коллеж — с точки зрения коренных обитателей дома, это означало, что Анетта с сыном пока остаются здесь. Они не сбежали сразу и, может быть, не сбегут и позже, — впрочем, пусть-ка сначала попробуют пережить зиму. Ясное дело, Поль — не только племянник и брат, но еще и мужчина, и у него имеются определенные потребности, хотя… Не все решается в постели. А вот уживутся ли эти двое, сумеют ли приспособиться друг к другу — это еще надо посмотреть. Внизу никто не заговаривал на эту тему; самое большее, что позволяли себе жильцы первого этажа, — это покачивание головой да легкая ухмылка при виде пустого стула возле обеденного стола.
Но примерно в середине сентября они заметили, что Поль теперь каждый вечер уносит газету наверх, а несколько дней спустя сам убирает ее в чулан, сложенную на странице с кроссвордом, все клеточки которого заполнены аккуратно выведенными карандашом мелкими ровными буковками. Анетта подходила к делу серьезно — вписывала варианты, стирала ластиком и снова вписывала, вместе с Эриком рылась в привезенном из Байоля словаре, отныне занимавшем свое место на буфете рядом с телефоном и толстым справочником, одним словом, упорно воссоздавала в комнате Фридьера одну из граней своего прежнего существования, словно переносила сюда частицу своей бывшей крохотной и сияющей чистотой кухоньки. От частого употребления старый словарь утратил чопорную жесткость объемистых книг; мать Анетты купила его в Лилле, в настоящем книжном магазине, в 1982 году, когда дочка перешла в шестой класс, и с тех пор всякими хитроумными способами беспрестанно подновляла обложку — не забыла она об этом и в свой январский приезд. Николь с дядьками при виде заполненной сетки кроссворда, разумеется, не удержались от иронических замечаний в адрес некоторых шибко умных, которые хорошо устроились, сами-то не работают, вот и строят из себя ученых, поди плохо, на чужой-то шее, — однако от критического разбора содержания кроссвордов предусмотрительно воздержались.