— Просто так, — нагло ответил собеседник. — Хотя, если у вас ее нет, не настаиваю, — закашлялся и охнул от боли в ноге. — Кроме того, зачитать мне мои права и выдать телефонную трубку.
— Зачем?
— По законам вашей страны, арестованный имеет право на один телефонный звонок. Ведь я арестован, не так ли? И, кстати, где соответствующий ордер с подписью прокурора и красивой печатью?
— Шутите, — уныло молвил паркетный разведчик.
— Рыдаю, — с третьей попытки пленнику удалось поудобнее устроиться на кровати. — Кстати, вы курите?
— Нет.
— А кого-нибудь из ваших горилл найдется сигаретка?
— Увы, — последовал ехидный ответ. — Курение вредит здоровью.
— В данный момент моему здоровью больше всего вредит огнестрельная рана.
— Сами виноваты, не надо было калечить наших сотрудников, — с искренней обидой заметил американец. — Один из них, если хотите знать, всю оставшуюся жизнь проведет в инвалидном кресле.
— Какая жалость.
— Не ёрничайте!
— И в мыслях не было, — честно ответил тот. — А как я, по-вашему, должен был поступить? На меня напали, я защищался.
— Где это вы, интересно, так научились защищаться?
— На заочных курсах при макаронной фабрике. Послушайте, — взмолился он. — У меня действительно зверски ноет рана, обезболивающее принимать нельзя, у меня на него аллергия…
— Люди вашей профессии должны стойко переносить боль.
— Может и должны, только лично у меня не очень выходит.
— Странно, у вас на теле почти дюжина шрамов, могли бы и привыкнуть.
— Не привыкается, — вздохнул пленник. — Каждый раз страдаю, — поднял глаза на собеседника. — Значит, никотином вы меня не побалуете?
— Отчего же, — последовал мгновенный ответ. — Поведайте что-нибудь интересное, и я немедленно пошлю кого-нибудь в лавку за куревом.
— Как мне вас называть?
— Меня зовут Уильям, а вас?
— У вас психология мелкого лавочника, Билли, — заявил лежащий, начисто проигнорировав вопрос. — Небось, до того, как завербоваться в контору, стояли за прилавком папочкиного магазина?
— А вы не боитесь, что я сейчас позову своих мальчиков и…
— Хочется?
— Если честно, такое желание возникает.
— Хочется, а нельзя, — хмыкнул пленный, — спорю на что угодно, что Центр строго-настрого запретил работать со мной жестко.
— Вы могли напасть на моих людей…
— Только попробуйте, малыш Билли, как только со мной начнет беседу кто-нибудь из взрослых, первым делом пожалуюсь, что вы меня зверски истязали, а еще пытались мне отдаться в извращенной форме…
— Не понимаю причин вашего веселья.
— Если честно, для меня это тоже загадка.
Желто-красный крохотный автомобильчик с надписью «Sonata Pizza» притормозил на узкой улочке старого города, потому что дорогу перед ним перегородил остановившийся поперек проезжей части, серый с проступающими по бортам следами ржавчины микроавтобус. Из открытого капота торчали ноги и частично задница водителя, судя по несущимся изнутри воплям, находиться в таком виде ему предстояло долго. Сидящий за рулем автомобильчика, совсем молодой парень в красной рубашке поло и ярко-желтой бейсболке с логотипом пиццерии озабоченно посмотрел на часы.