В первой половине восьмидесятых его сдали в Турции. Учитывая репутацию этого организма, брать на тайниковой операции его стали достаточно жестко, не особо церемонясь. Один хрен, ничего у них не вышло. Кандауров отбился и опять же сбежал, не забыв прихватить с собой извлеченный из тайника контейнер. Через неделю объявился на родине с развороченной физиономией и закладкой весом в полпуда.
Повезло мне с куратором, ничего не скажу. Пальцев понапрасну не гнет, жизни не учит. И в то же время с ним всегда можно посоветоваться, даже поспорить, попросить о помощи или накатить по полкило, если вдруг приспичит.
Закончив обниматься, генерал подошел ко мне и протянул руку.
— Николай Семенович.
— Радкин Евгений Андреевич.
— Звание?
— Майор.
— А он не староват для майора? — подозрительно спросил генерал у куратора.
— Все нормально, Коля, — успокоил тот. — Женя у нас один из лучших, — я потупился в приятном смущении.
— Ну, если ты так говоришь… — он вернулся за стол. — Рассаживайтесь, мужики, не стесняйтесь.
В гостиную вошли давешний джентльмен с прямой английской трубкой во рту и молодой атлет.
— Виктор Владимирович, — представился он. Атлет молча присел в углу в креслице.
— Выпьем кофе, — генерал Коля махнул рукой, юноша вскочил и галопом бросился на кухню. — И начнем. Время поджимает.
А когда, позвольте спросить, было иначе. Сколько служу, каждый раз обязательно срок вчера, в крайнем случае — на прошлой неделе.
— Итак, — генерал отставил в сторону чашку. — В…
…В некотором царстве, в некотором государстве в подмосковном оборонном НИИ трудился некто Арсений Нефедов. К сорока трем он достиг вершины собственной карьеры: заделался доцентом и получил должность старшего научного сотрудника. Многие из сверстников и бывших соучеников к тому времени уже вовсю командовали лабораториями, секторами или целыми НИИ. Ну, и что, скажите, в науке блага и регалии распределяются исключительно по способностям и будете, мягко говоря, не совсем правы. Во-первых, знакомства и связи всегда действовали в советской науке ничуть не хуже, чем в советской торговле. Во-вторых, что касается собственно способностей, то этого добра у Арсения было ничуть не меньше, чем у бывших соучеников. Вместе взятых. Просто… просто сначала он занимался наукой ради самой науки, щедро подбрасывая идеи коллегам и охотно помогая им в их реализации, а потом все к этому привыкли и решили, что так и должно быть. И сильно удивились, более того, даже расстроились, когда Нефедов впервые спросил: «А как же я?» Со временем он все чаще и чаще стал задавать такого рода вопросы, в результате чего прослыл скандалистом и, вообще, неудобным человеком.