Я сама не поняла, как с моего языка слетело это уверенное «мы».
Эллис кивнул:
— Я надеюсь. Надеюсь. Не мог же Святой Кир совсем отвернуться от своих подопечных… — и Эллис замолчал ненадолго, а потом продолжил, как будто через силу: — Версий же пока не слишком много. Очевидно, что убийца одержим навязчивой идеей, у него определенно некая мания. Знать бы, на какой почве она возникла, что послужило толчком — и, возможно расследование сдвинулось бы с мертвой точки. А пока у меня есть только то, что накопал за полтора месяца покойный ныне недотепа Дженнингс. С версиями у него негусто, — ухмыльнулся Эллис, явно не испытывая никакой скорби в связи со смертью коллеги — только раздражение из-за того, что тот за столь долгое время не сумел выйти на след убийцы. — Распространенное среди простонародья мнение, что во всем виноваты гипси — не более чем попытка отвести внимание от неспособности Управления вычислить преступника. Вторая версия Дженнингса — мистический орден, секта, попросту говоря. В пользу этого варианта говорит ритуализированный характер убийства. Выкрасть ребенка, продержать его несколько недель в своем логове, откармливая и отмывая, а потом задушить, но перед самым убийством присмотреть и выкрасть другую жертву. Джеральда похитили еще до того, как убили Томаса… Это чудовищно, Виржиния, вы правы. И не столько самим фактом убийства, сколько бессердечной обстоятельностью, с которой оно совершается. Это как тщательная сервировка стола перед вкушением редкостного деликатеса.
— Или как одержимость человека, ищущего оригинал, но постоянно натыкающегося на фальшивки, — пробормотала я себе под нос.
Эллис вздрогнул и выронил вилку.
— Что вы сказали?
— Или как одержимость человека, ищущего оригинал, но постоянно натыкающегося на фальшивки, — послушно повторила я уже громче и с недоумением посмотрела на детектива. Глаза у него лихорадочно заблестели; пальцы отстукивали нервный ритм по краю стола.
— Да… да… Вот на что это похоже, — азартно выдохнул Эллис. — Это могла быть коллекция, но тогда экспонаты бы не выбрасывались… Значит, поиск? Вероятно… Это бы объяснило многое, очень многое. Почти все пропавшие мальчики — приютские. Причем из неплохих приютов, из монастырских. А те немногие жертвы из полных семей либо водили дружбу с приютскими, либо проживали неподалеку… Так, может, он кого-то ищет? Душитель? — и Эллис вскочил из-за стола и принялся натягивать сыроватое еще пальто, продолжая говорить: — Виржиния, простите, но я вас покину. Мне срочно надо уточнить кое-что. Коллекционирование или поиск «того самого ребенка» — глупый мотив, но того же Шилдса на преступление толкнуло и вовсе какое-то суеверие! — бормоча, Эллис торопливо намотал на шею шарф, надвинул на лоб старенькое кепи и расцвел сумасшедшей улыбкой: — Благодарю за подсказку, мне пора… Ах, да, — и он прищелкнул пальцами, — вы не хотите составить мне компанию в выходные? Я собираюсь переговорить кое с кем в приюте Святого Кира Эйвонского. Касательно расследования, разумеется, но все-таки это мой родной дом, а я на сей раз без подарков… — протянул Эллис и покачнулся на пятках, заложив руки за спину. Встречаться со мною глазами он избегал. — Словом, вы можете совершить акт милосердия и немного пообщаться с ребятишками, ну, конфет им привезти, что ли… А я пока свидетелей допрошу. Заодно и посмотрите, где я вырос, — закончил он совсем нелогично. — Короче говоря, пошлите мне завтра записку, если вам это все интересно. Всего доброго, хорошей ночи и так далее, и тому подобное!