Иван замахнулся, но Гумилев остановил его руку.
— Куда ведет вторая линза?
— Сходи, и узнаешь, — губы девушки искривила злая улыбка.
— А я знаю это место, — пробормотала полусонная Маруся.
— Я сейчас видела сон, и там были такие светящиеся облачка…
Лоб ее был горячим, как печка.
— Да? — попытался улыбнуться Андрей. — И что еще там было, в этом сне?
Маруся закашлялась.
— Еще там была тетя. Я стояла вот здесь, — она неуверенно показала рукой куда-то вбок, — и громко звала: «Мама! Мамочка!» А пришла хорошая тетя…
Гумилев посмотрел туда, куда указывали тоненькие пальцы Маруси, и увидел Еву.
Он не видел жену три года и уже свыкся с мыслью, что не увидит ее никогда. Но сейчас она стояла в десяти шагах от него, живая, ничуть не изменившаяся, все такая же красивая, как в их последний вечер в Москве. Ева смотрела в его сторону, но Андрей почувствовал, что она смотрит не на него, а на Марусю.
— Это еще кто? — Иванов навел на Еву автомат.
— Моя жена, — ответил Гумилев хрипло. — Ева… как ты тут оказалась?
— Здравствуй, Андрей, — она подошла к нему и протянула руки. — Дай мне Муську.
Поколебавшись, он протянул ей дочь. Ева осторожно взяла Марусю на руки и поцеловала в лобик.
— Тетя… — неуверенно проговорила девочка. — Какие у тебя холодные губы, тетя…
— Просто у тебя жар, — Ева подула Марусе на волосы, взметнув русую челку. — Сейчас тебе станет лучше, моя родная.
— Что ты здесь делаешь? — снова спросил Гумилев. — Я думал, ты умерла…
— Неправда, — губы Евы тронула легкая улыбка. — Если бы ты так думал, не искал бы меня повсюду.
— И все-таки!
— Андрей, ты думаешь не о том. Тебе нужно спасать свою дочь, спасать людей. А ты занимаешься выяснением отношений…
Ему хотелось броситься к ней, сжать в объятиях и не отпускать никогда. Хотелось крикнуть ей в лицо все, что он думал об ее исчезновении, о том, что она бросила его и Марусю. Хотелось целовать это милое родное лицо. Хотелось ударить.
Но Ева держала на руках их ребенка. А за его спиной стояли люди, за жизнь которых он был в ответе.
И Гумилев заставил себя успокоиться. Сжал челюсти так, что хрустнули мышцы. Сосчитал до десяти. А потом спросил:
— Ты поможешь нам вернуться домой?
— Да, — сказала она просто. — За этим я и пришла. Одна из этих линз ведет на остров Пасхи. Другая — далеко в прошлое. Эта линза односторонняя. Если вы пройдете через нее, обратной дороги уже не будет.
— Какая осведомленность, — фыркнула Катарина.
— Заткнись, — бросил ей Гумилев. — И в какую же линзу мы должны уйти?
Ева не успела ответить. В темном отверстии коридора, ведущего к базе, послышался какой-то шум. Повернувшись туда, Андрей увидел, что из темноты, неуверенно переставляя ноги, вышел грязный, оборванный, заросший неопрятной седой бородой человек. Выглядел он так, будто блуждал в подземных туннелях не один день.