— Опять этот угрожал? — Мальчишка кивнул на тёмный коридор. Оттуда донёсся скрип винтовой лестницы: Заточка поднимался к Большому Хозяину. — Хочешь, я на него ворона напущу, пусть глаза ему выклюет? — Тонкий, почти как девушка, паренёк движением головы откинул упавшую на глаза прядь. Прямые чёрные волосы его свисали до плеч, вороным крылом закрывали часть лица.
— Ты мог сорваться, — сказал Мазай. — Слышишь? Больше не лазай туда.
Змеёныш посмотрел Мазаю в глаза и улыбнулся своей загадочной полуулыбкой. Он уже немного перерос хромого сталкера, и хотя оставался по-мальчишески худым, в фигуре его ощущалась тугая юношеская гибкость.
А ведь Слон наверняка недоволен, подумал Мазай. Последнее время Змеёныш самовольничает, никого не слушается. Не потому ли хозяин зовёт к себе, чтобы отругать за пацана? Но тот на глаза Слону не попадается, иногда даже приносит ему артефакты, хотя и не ходит в далёкие походы. Чует он их, что ли? Ну да, именно так: чует. Это Мазай выучил Змеёныша, что к чему в Зоне, он водил ребёнка к аномалиям, описывал их свойства, показывал, как ловчее добыть «кровь камня» и «кристалл», как издалека увидеть смертельное дерево-кукловод, как избежать встречи со стаей кабанов, не позволить контролёру подчинить свой рассудок, как не попасться на обед кровососу, а на ужин — ватаге кривоногих бюреров.
— В общем, чтоб я тебя там не видел больше, — заключил сталкер и стал подниматься.
Узкая винтовая лестница привела на круглую площадку. Сюда выходили четыре двери, Мазай толкнул ту, что слева.
В комнате было полутемно: Слон не любил яркого света. Поговаривали, что хозяину так легче не замечать грязь некоторых своих делишек. Мазай осуждать Слона не собирался, не в его это привычках. Не очень босс ему был симпатичен, но мужик он крепкий, хваткий, справный хозяин и платит хорошо — а что ещё сталкеру надо? Дисциплины бы поменьше — да Мазай много времени проводил в Зоне, так что и тут не страдал.
— Ну что? — спросил он и вошёл, прихрамывая.
Помещение формой напоминало кусок торта, только вместо острого угла — дверь. Это потому, что верхний ярус водонапорной башни кирпичные перегородки делили на четыре комнаты, у каждой две стены прямые, а третья — закруглённая. Впрочем, позади комнаты Большого Хозяина была ещё одна, совсем маленькая.
Заточка устроился на табурете, Слон сидел в кресле с высокой спинкой. На столе перед ним стояла глиняная статуэтка голой женщины — пресс-папье, придавившее стопку бумажек. В приоткрытое окно задувал ветерок, шевелил жалюзи.
— Не торопишься, — прищурившись, сказал Слон. Ему было за пятьдесят, мощный квадратный подбородок начал оплывать. Тёмные, без следа седины волосы стрижены коротко, под машинку. Слон хмурился, высокий выпуклый лоб пересекла глубокая морщина. Возле твёрдого рта залегли складки — возраст сказывался.