Окуляры бинокля спешили дальше, нетерпеливо перескакивая с одного места на другое, и неожиданно наткнулись на двух человек — мужчину и женщину, которые медленно брели по траве, поднимаясь на пригорок. Женщина была в легком светлом плаще с откидным капюшоном. Широкополая капроновая шляпа не могла спрятать пышных золотистых волос, пронизанных вспыхнувшим лучом предзакатного солнца. Время от времени женщина нагибалась, чтобы сорвать цветок, и тут же, стремительным изящным движением поворачивалась к мужчине, чтобы показать свою находку.
Мужчина был чуть ниже ее. Он шел непринужденно и легко. Грива черных волос свешивалась с непокрытой головы на воротник светло-коричневого костюма. Что-то металлическое время от времени резко сверкало на его пиджаке и тут же погасало.
Я засмотрелся на них, но вдруг понял, что они идут совсем близко от линии границы.
— Это свои? — обратился я к Косте, передавая ему бинокль. — Или, может, на мое счастье, нарушители?
Костя посмотрел в ту сторону, куда я ему указал. Я ждал ответа, но он нестерпимо долго молчал.
— Ну что? — не выдержав, рассмеялся Нагорный. — Вот товарищ Климов и скажет: «Что за молчуны эти пограничники?» Видно что-нибудь? Или плохому наблюдателю и бинокль не помощник? Можете вы доложить, свои там или чужие?
— Могу, — почему-то смущенно и тихо ответил Костя.
— Так докладывайте! — терпение Нагорного, кажется, иссякало. — Смотрите, мы же сгораем от любопытства.
Костя неуклюже выпустил из рук бинокль, и он раскачиваясь, повис на ремешке, перекинутом через его голову.
— Ну? — напустился на него Нагорный. — Кого вы там увидели, черт побери?
— Да там… — несмело начал Костя и вдруг добавил решительнее и тверже: — Ну это, режиссер…
— А женщина? — не выдержал я.
Костя не ответил, будто не расслышал моего вопроса.
Нагорный нетерпеливым движением забрал у Кости бинокль, приник к окулярам, но тут же, оторвав его от глаз, обернулся ко мне.
— Не везет вам, товарищ Климов, — вызывающе сказал он. — Нет нарушителей. И нет происшествий. Спокойная жизнь.
И он вдруг резко ускорил шаг.
Через несколько дней я уже имел некоторое представление о пограничной службе, познакомился с участком, который охраняет застава, с жизнью пограничников. Застава жила хорошей, дружной семьей. Народ был здесь приветливый, скромный, веселый, и я не чувствовал себя чужим. Правда, первое время, как это обычно бывает, люди ко мне присматривались, но я держал себя со всеми просто, как равный с равными, и ко мне быстро привыкли. Однако мне надоело быть в роли наблюдателя, и однажды я сказал Нагорному: