Мы пошли по тихому полутемному цеху вдоль небрежно уложенных штабелей. Теперь я присматривался к маркировкам на стенках ящиков. Кое-где встречались те же черно-желтые значки радиоактивности. Еще были другие, на них я разглядел оранжевый квадрат, повернутый на сорок пять градусов, с черной каймой и цифрами. Дядя Сережа пояснил: взрывчатка. Ничего себе сочетание! Когда я поинтересовался, как такое количество тяжеленных ящиков спустили сюда, он ответил:
– Есть грузовые подъемники, а по цеху краном растаскивали. Дело несложное.
Я усомнился: для «пацанов» в черных куртках любое дело сложное. Если взрывчатка, то малейшая ошибка – и привет… Возможно, в этих ящиках только какие-то компоненты? Кто их разберет. Потом мы вышли к узкоколейке, родич пояснил, что вагонетки как раз и заезжают в подъемник, а еще на них можно перевозить грузы между цехами… Пересекли цех, прошли по широченной галерее, посередине тоже бежали рельсовые пути, затем начался еще один цех, но отделяющие его ворота были наполовину закрыты – и снова слой нетронутой слежавшейся пыли указал нам, что туда редко заходят. Дядя провел меня по другим галереям, не таким широким, и после нескольких поворотов мы снова оказались у лестницы. Еще один спуск. Лампы попадались достаточно часто, и вокруг стояла удивительная тишина. Совсем непохоже, что внизу кто-то есть… Однако братки возвратились без пленных. Мы двинулись по лестнице вниз, и странное ощущение, которое я не мог описать словами, усилилось.
Жутью веяло из глубины подвалов под заводом. Знакомой глухой жутью.
Через два пролета вошли в коридор, который, в отличие от производственных помещений выше, размерами не поражал. Довольно тесный коридор, с низким потолком. И темноватый, всего пара тусклых светильников. Метров пятнадцать, потом распахнутая дверь – и мы оказались в темном зале. Потолки здесь были также невысокие, стена слева продолжала стену коридора, а та, что справа, терялась в темноте. Под дядиной ногой что-то хрустнуло, он нагнулся и тихо ахнул. Я присел рядом, и вот тогда-то меня проняло по-настоящему.
На полу валялись кости – разрозненные фрагменты человеческого скелета… да пожалуй, не единственного. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядел в стороне череп, потом еще… и еще… «О-хо-хо-хо…» – донеслось из мрака. Кто слышал, как воют слепые собаки, никогда уже не спутает их голос ни с чем! Я был бы рад ошибиться, но вой подхватил другой пес, а за ним и третий.
– Что это? – тревожным шепотом спросил дядя Сережа.
Я набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и только потом объяснил, что это. Многословно, подробно, в деталях и красках, со всякими эпитетами. Святые мутанты, я, кажется, объяснял минут пять и ни разу не повторился.