— Что за чушь?!
— Ладислав так сказал, — объяснил я.
— Это… — Вдруг в её взгляде мелькнул вызов. — Ну, допустим. А тебе-то что?
— Не нужно допущений, милая, — сказал я, делая первый неуверенный шаг вперёд. — Я люблю тебя и не уступлю никому — ни в допущениях, ни в действительности.
— А я ненавижу тебя! — упрямо заявила она и вновь запустила руку в посудомойку — за очередной тарелкой.
Под предлогом спасения кухни Ладислава от полного разгрома, я заключил Радку в объятия. Мы были почти одного роста, она — лишь немного ниже меня, и её быстрое дыхание обжигало мне подбородок. Я легонько поцеловал кончик её носа.
— Проклятый!.. — томно прошептала она.
— Я тоже люблю тебя, — продолжал настаивать я.
Наши губы встретились, соприкоснулись, затем на мгновение отпрянули, как будто обожглись друг о друга… Потом мы целовались наперегонки, жадно, неистово, и никак не могли остановиться, пока вконец не выдохлись.
— Что теперь делать? — спросил я скорее у себя, чем у Радки.
— Не знаю, — сказала она, положив голову мне на плечо. — Я ничего не знаю. Сейчас ты со мной, и мне хорошо.
— Я не заслуживаю твоей любви, — не очень уверенно произнёс я.
— Не заслуживаешь, — подтвердила Радка. — Но любовь зла, сердцу не прикажешь. Я пыталась забыть тебя, но не смогла. Пробовала завести любовника — не получилось. Мне нужен только ты. А ты… тебе дороже твоя гордость…
— Я…
— Молчи, Эрик. Я всё понимаю. И не хочу, чтобы ты унижался. — Она подняла голову и пылко посмотрела мне в глаза. — Я уйду из Дома и буду жить с тобой. Мне всё равно, что скажет дед, что скажут другие родственники. Главное — мы будем вместе.
Этих слов я ждал целых три года…
* * *
Меня разбудил вызов через Самоцвет.
«Кто?» — не раскрывая глаз, мысленно спросил я.
«Ладислав».
Я распахнул глаза и, приподнявшись на подушке, лениво огляделся вокруг. Рядом со мной, на широкой кровати, мирно спала Радка, свернувшись калачиком, как ребёнок. Уютную комнату, временно превратившуюся в наше любовное гнёздышко, заливал мягкий свет ночника; часы показывали четверть второго по местному времени.
«Где ты?»
«Здесь, — последовал ответ. — Торчу под дверью».
И, в подтверждение этого, ручка двери слегка повернулась.
«Не смей заходить!»
«Не бойся, — в ответе Ладислава сквозило самодовольство, чуть ли не злорадство. — Не войду».
«Ты… ты сводник!»
«Разве ты не доволен?»
«Ну…» — замялся я.
«Благодарить не надо. Быстренько вставай и одевайся. Пришло время решительных действий».
«Ночь длинных ножей?» — поинтересовался я, осторожно выбираясь из постели.
«Скорее, Варфоломеевская, — уточнил он. — Будем истреблять ересь. Очистим сей мир от космической заразы».