Хэба увиденное даже не смутило. Он продолжил игру. Теперь и с яблоком на голове. Иногда Робин рисковал стрелять в яблоко, лежащее на голове родного отца. В последний момент старый Хэб, повинуясь знаку молодого, резко нагибался, и стрела пронзала яблоко, летящее к земле. Иногда. Но тут… Робин, явно рисуясь, закрыл глаза и всадил стрелу в яблоко, лежащее на голове своего отца, вслепую! Тот даже пригнуться не успел…
Я все понял, сволочь, черная душонка! Ты так испугался встречи с создателем и расплаты за свои грехи, что продал душу дьяволу! Твой лук из ребра самого Люцифера, и теперь ты получил еще и признание банды, которого и без того было в избытке. И, конечно же, мою Альгейду! А вот не отдам! Никогда не отдам!
Собака! Как же тебе не попасть, если тебе сам черт в глаз залез и куда метить показывает. Собака. Опять пьянка? Ну ладно. Если вино еще есть, то можно и повторить. Что ты там орешь, Хэб? Что это твой сын? Ты глаза, что ли, потерял?! Конечно, это твой сын! Только теперь еще и сын дьявола! Сукин сын!..
Несколько следующих дней прошли как-то странно. Сколько раз мы с Робином пересекались глазами, сколько раз я заступал ему дорогу, но он всегда смотрел на меня, как… как на своего! Ни капли презрения! Ни намека на вызов! Ни малейшей обиды! Даже рука не поднимается убить его. Будто и не он совсем. Повадки другие. Он даже ходить стал иначе. Раньше он ходил по поляне и по лесу так, словно все должны уступать ему дорогу, а теперь… Теперь он ходит, словно насторожившийся волк. Будто все время охотится. А с Альгейдой… Раньше, бывало, он и покрикивал на нее, и тумака мог дать. А сейчас… Сейчас он с ней нежен и заботлив, точно он — не он, а ее родная мать! Не-ет, тут дело нечисто…
Хэб вновь пошел на вылазку. Ну конечно. Вино кончилось, можно и побегать. Взял с собой Робина, Статли и еще десяток. А меня оставил на поляне. Сказал, что нельзя оставить лагерь без пригляда хоть одного хорошего воина. Решил лестью скрыть свою тревогу за исход нашей возможной стычки со своим «сыночком». Бедный Хэб! Ему ведь даже не объяснишь, кого он пригрел на своей груди…
— …Альгейда, можно поговорить с тобой?
Она обернулась, посмотрела мне в глаза. И в ее взгляде я не увидел не то что любви, а даже того сострадания, которое видел раньше!
— Что тебе, Энгельрик?
Какая же она все-таки у меня красивая! Как прекрасны ее губы, как стройны ноги, как соблазнительно выглядывает из выреза грудь… но… что это у нее в ложбинке меж грудей?! Нет!..
— Ты зачем взяла его кольцо? Это знак дьявола, это — его печать! Брось его! Скорее!