— Перестань, — провела она ладонью по моим волосам. — Не плачь.
— Что ты со мной делаешь?! — всхлипывал я. — Я слабый, я не могу так. Ты издеваешься надо мной!
— Что ты, что ты! — гладила она меня. — Как ты можешь думать такое?
Я привстал и потянулся к ней губами. Она не отстранилась. Наши рты сомкнулись, мы стали всасываться друг в друга. Я чувствовал языком её кровь — какой вкусной была она! Я слизывал её с лица жены, а она вытирала мои слёзы.
— Ты не любишь меня, — горестно выдавил я.
— Неправда! — тут же возразила она. — Я люблю тебя больше всего на свете. Я никого и никогда не любила так, как тебя. Да ведь и ты меня любишь, да?
— Я безумно люблю тебя! — всхлипнул я.
— Это и есть любовь, — сказала она. — Любовь мужчины и женщины. Просто любовь.
На заднем сиденье лежал баллон с минеральной водой. Мы умылись ей.
Сели в машину. Я завёл мотор.
— А потом, — мечтательно улыбнулась жена, — мы встретились с ним ещё раз…
Муж купил набор ножей. Сталь гладкая, рукоятки удобные. Семь штук — от небольшого ножика для декоративной нарезки фруктов до огромного мачете, которым удобно разделывать мясо. Вика глядела на них, трогала. Ножи повесили в кухне над столом, на небольшом деревянном щите. Они смотрели остриями вниз, такие холодные, ожидающие. Каждый раз, заходя в кухню, она проводила пальчиками по чарующему металлу, и холод его заставлял её сердце замирать.
Когда в гости пришли Головачёвы, стол решили накрыть в зале. Алина держалась молчаливо, супруг её напротив — был весел и многословен. Вместе с мужем Вики он изрядно выпил, они рассказывали анекдоты, истории из трудовых будней и всячески демонстрировали друг другу расположение.
На балконе, куда они выходили курить, смех делался громче — видимо истории, которыми они делились наедине, приводили их в совершенный восторг своей запредельной пошлостью.
Вика положила ладонь на коленку Алины и приблизила губы к её щеке. Алина смутилась.
— Они увидят, — пыталась она отстраниться.
— Один поцелуй.
— Не здесь. Позже.
Уводя пошатывающегося мужа домой, на пороге Алина стрельнула в Викторию беспокойным взглядом и едва заметно кивнула.
Вечера проходили в тишине и скуке. Поджав ноги, Вика сидела в кресле и читала под свет настенной лампы. Муж пытался играть в воровскую игру — водил ножом между расставленными пальцами. Разделочная доска под его ладонью покрывалась вереницей игольчатых отметин.
— Порезался! — усмехнувшись, приподнял он руку.
Вика молча достала из подвесного шкафа флакон с йодом, подсела к нему. Кровь набухала на пальце густо-багровой каплей, ещё мгновение — и скатится на пол.