— Неожиданная новость.
— Тебя буду рекомендовать в бригадиры. Ты самый путный из всех.
«Спокойствие, — торжествовал Володя. — Размеренность, терпение. Они не могут не принести результаты».
— Где Зарипов? — вышел Володя из бытовки.
— Не знаем, бугор, — воротили рабочие лица.
— Я вас спрашиваю! — заорал он. — Где Зарипов?!
— За вагончиком, — сознались они. — В траве лежит.
— Пьяный?
— Видимо.
Бабай Зарипов в невменяемом состоянии валялся в тени. Володя потормошил его ногой. Тот лишь мычал в ответ.
— Всё, — выдохнул он. — Увольнять будем.
Весь следующий день бабай бегал за ним.
— Володь, — заискивающе улыбался он, — мы с тобой сколько уж работаем!
— Меня не колышет, — отмахивался от него Володя.
— У меня жена инвалид.
— Тема закрыта.
— Дочь от мужа ушла, ребёнок у неё. У нас живут.
— Вопрос решён, — оттолкнул его Володя. — На хуй иди со своими проблемами!
Зарипов стоял посреди пустыря и горько плакал, вытирая засаленной кепкой глаза.
«Чёрт возьми! — думал Володя. — Ломать людей — это так приятно!»
Командировка длилась всего сутки. Я приехал в город рано утром, бросил вещи в гостинице и отправился на завод. Время пролетело незаметно — пробегав весь день по кабинетам и цехам, я перевёл дух лишь поздно вечером. Задание по закупкам было выполнено, договор подписан. Я вернулся в гостиницу в двенадцатом часу и у парадного входа снял проститутку.
Она была любительницей — я понял это сразу. Маленькая, хрупкая девушка с распущенными льняными волосами, которая нервно переминалась с ноги на ногу и вертела в руках дешёвый сотовый телефон, делая вид, что ждёт кого-то. Видимо, она появилась здесь всего во второй-третий раз. Возможно, и в первый.
— Сколько? — спросил я, подойдя вплотную и заглядывая в её испуганные голубые глаза.
Она смутилась. Отвернулась, опустила голову, словно пытаясь оставить за собой последний шанс быть правильной. Шанс, что её приняли за кого-то другого.
Шансов не было. Вскинув глаза, она шёпотом пробормотала:
— Штука.
Я усмехнулся.
— Оборзела что ли? Пятьсот с тебя хватит.
Очередная волна смущения поглотила её. Она сделала шаг назад, стушевалась, сжалась как-то по-детски и вероятно хотела убежать. Убежать от меня, от этой гостиницы, которая привлекла её, потерянную и несчастную, своими тусклыми огнями, от самой себя. Борьба в ней длилась пару секунд.
— Хорошо, пятьсот — тихо произнесла она.
И тут же поспешно добавила:
— За час.
«Моя», — удовлетворённо отметил я про себя.
— Посмотрим, — кивнул я, — час или сколько там. Иди за мной.
Я зашагал к дверям. Девушка послушно засеменила следом.