Пугала и необратимо втягивала. Ласки мужа казались ей теперь вульгарными, ничтожными. Да и сам он, с капельками пота на лбу, со слюнявыми губами, с волосатой грудью и спиной, становился всё более неприятным.
— Какой из них тебе нравится? — спросила Вика, показывая на ножи.
Они с Алиной пили чай. Весь вечер — в кои-то века! — был свободен. Был их. Ни мужей, ни забот.
— Вот этот, — дотронулась Алина до одного из ножей.
— О, такой длинный! Ты любишь, чтобы было подлиннее?
Алина рассмеялась.
— Размер никогда не имел для меня большого значения, но этот длинный… он более самоотверженный, целенаправленный. Он словно демонстрирует всем своим видом готовность проникнуть в тебя.
— А мой любимый вот этот, — показала Вика на более короткий и толстый. — Длинные всегда пугали меня, а в этом толстячке я вижу что-то ласковое, игривое. Он такой весёлый, шаловливый, так и хочет задрать тебе юбку.
Ножи они взяли с собой в постель. Вылизали друг друга с ног до головы. Разгорячённые, водили холодными лезвиями по телам. Кожа прогибалась под нажимом стали, ножи поблескивали.
— Хочу любить тебя всю! — бормотала Вика, втыкая нож Алине в живот.
Та хрипела, смеялась. Извивалась на простыне, обильно окропляя её кровью, и заносила руку для удара.
— Я желала, стремилась… — нож входил Виктории в грудь.
Вика стонала. Стон переходил в вой.
— Быть с тобой всегда и не желать большего… — металл пронзал Алину.
— Ты пришла и будешь… Ты моя! — лезвие вспарывало тело Вики.
Их губы сблизились. Кровь струилась изо рта, они размазывали её языками по подбородкам и всаживали друг в друга ножи.
Наступила ночь.
ВЕЧЕР НАСТУПАЕТ НЕЗАМЕТНО
«Ну и что. Это ведь не угадаешь. Знал бы, как нужно, иначе бы сейчас жил».
«Подержи вот так, будь добр».
«У тебя волосы секутся».
«Я знаю».
«Стригись короче».
«Не хочу коротко. И не жил бы ты никак иначе. Как есть, так и будет — судьба».
«Круги, одни лишь круги. Бегаешь, задыхаешься — а всё тщетно».
«Да и как бы ты мог жить иначе? Как вообще можно жить иначе?»
«Гонит будто кто. Остановиться бы — невозможно. Хочешь, а невозможно. Почему невозможно?!»
«Вправо поверни теперь. Ещё правее. У нас в кладовке за стенкой мышь живёт. К нам прогрызается. Я каждую ночь её слышу — спать не могу».
«Я в детстве как-то мышь убил…»
«Вот, ещё раз подвиг повторишь».
«Лопатой…Мне потом так жалко её стало — чуть не плакал».
«А я в детстве даже комаров убивать боялась. Лежишь ночью в постели — а лето, жарко — они толпами вокруг вьются, вьются. А я отмахиваюсь только, бить боюсь».
«Всё так неконкретно, проносится мимо. Меня удивляет это».