— Ты молодец, Фестина, — говорили мужчины. — Сегодня ты в ударе.
Она улыбалась — всё же слова эти были приятны ей. Мужчины бросали ей под ноги ржавые и стёршиеся монеты, Фестина быстро и проворно собирала их.
— Бруно! — жалостливо глядела на самого маленького и большеносого. — Обычно ты давал мне на монету больше.
— Тебе хватит и этого! — бросал через плечо Бруно.
— Донато! — обращалась Фестина к другому, самому красивому, — ты был так щедр ко мне раньше…
— Жизнь тяжела, Фестина, — отвечал Донато, — я бы очень хотел дать тебе ещё, но увы… мой хозяин не платит мне больше двадцати лир в неделю, да и все их отбирает моя жена. Мне едва удаётся припрятать пару монет для тебя.
— Сильвио! — воздев руки к небу, упрашивала Фестина третьего, — неужели и ты не дашь мне чуть больше? Мне надо на что-то жить…
— Фестина… — гладил её по голове брат, — после того, как отец прогнал тебя из дома, он стал ужасно прижимистым — я больше не могу выбить у него ни одной лишней лиры. Ты знаешь, что я принципиальный противник труда, а потому жалованье ни от кого не получаю. Отец — единственный мой источник. Скажи спасибо, что он даёт хоть что-то.
Собрав запылённые гроши, Фестина шла в хлебную лавку, где хозяйка, донна Лилиана, высунувшись из окна и убедившись, что поблизости никого нет, кидала ей две чёрствые булки. Фестина отдавала деньги, а донна Лилиана, пересчитав их, захлопывала окно.
— Наша дочь — шлюха! — кричит больной и старый отец Фестины. Два года назад у него отнималась вся левая половина, долгое время он лежал в постели, но расходил всё же ногу. Рука всё так же недвижима — это ужасно неудобно, ведь на правой, здоровой, нет двух пальцев.
— Она всё же наша дочь… — грустно отвечает ему жена.
— Я проклял её! — скрипит зубами старый Пьетро. — И прокляну тебя, если узнаю, что ты носишь ей еду.
— Она — наша дочь… — отвечает жена.
— Папа! Мама! — вбегает в дом старшая их дочь Клаудиа. — Фестину убили…
От неожиданности родители встают, даже Пьетро, хоть это и неимоверно трудно для него.
— Какие-то торговцы, проезжавшие по нашей деревне, остановились у неё. Вы знаете для чего…
Улица кажется сейчас особенно грязной. На ней кучи мусора и мутная жижа, которую они месят, торопясь к Фестининому дому.
— Они удовлетворяли свою похоть несколько часов, — продолжает дочь, — а потом, разгорячённые вином и вседозволенностью, стали избивать её.
Уже пройден первый поворот. Фестина живёт на самом краю деревни — до её дома долго добираться. Но он всё ближе…
— Они привязали Фестину к столбу и пороли её плетью.
Вот и второй. До хижины Фестины совсем немного. Мать бежит впереди. Старый Пьетро, ковыляя на своём костыле, пытается угнаться за ней. Клаудиа поддерживает его за локоть.