— Когда вернулся? — спросил его.
— Позавчера.
— Задержали тебя что-то.
— Да, мог бы и месяц назад. Ну да ладно, позади всё.
Суровый такой был, хоть и хотел казаться весёлым.
— Наел ты личико, — сказал ему.
— Да уж, — ответил. — С армейских харчей раздувает.
— «Через две», — смеялся я, напевая. — «Через две зимы…»
— Полтора года служил, — говорил он. — Полтора…
Тогда промежуток был в два-три призыва, когда на полтора года брали.
— Ну чё, как оно? — спросил его, имея в виду вообще всю эту армию.
Он понял, о чём я.
— Поговорим ещё, — ответил. — Куда кости-то бросим?
Бросили в кафешке под открытым небом. Взяли водку, шашлык. Выпили.
— В Очкой-Мартане дело было, — заговорил Илья изменившимся голосом. — Бой там завязался.
Были мы уже изрядно пьяными. Впрочем, я ещё обнаруживал способность соображать. Какой Очкой-Мартан, хотел спросить его. Ты же на Дальнем Востоке служил.
Но не спросил.
— Выстрелы, взрывы, — говорил Илья. — Ничего не видно. Врываюсь в дом — орёт кто-то. «Урусы, — вопит, — гниды! Собаки шелудивые!» Я очередь туда. Подбежал, смотрю: старуха валяется.
Он поднял глаза и пристально посмотрел на меня.
— Представляешь, обыкновенная старуха! Невооружённая.
Я не знал, как мне реагировать на его слова.
— По глупости, в суете старуху застрелил! — опустил он глаза. — Никогда себе не прощу!
— Не казнись, — сказал я. — Ты не виноват. Ты выполнял приказ.
— Всё так, — качал он головой, — всё так. Но на душе-то неспокойно. Как жить теперь с этим?!
Я разлил остатки водки по рюмкам.
— Знаешь, — сказал Илья, поднимая свою, — сколько из нашего взвода ребят погибло?
— Сколько?
— Да все почти!
Снова он одарил меня пронзительным взглядом.
— Семь человек в живых осталось, семь человек!
Я сочувствующе молчал.
— Знаешь, как нас в Грозном косили? Капитан, педрила, отдаёт приказ: лобовой штурм здания. Лобовой штурм! Ты знаешь, что такое лобовой штурм?!
— Нет.
— И не приведи господи тебе узнать это! Бежим, штурмуем… Половины взвода как не бывало!
— Да уж, страшно, — сказал я.
— Давай за них! — кивнул Илья. — За тех ребят, которые жизнь свою отдали на этой войне. Пусть земля будет им пухом!
Он вылил на землю несколько капель водки. Остальное опрокинул в рот.
— За ребят! — поддержал я тост.
Мы взяли ещё, хотя я видел, что уже достаточно. Илья настаивал и спорить с ним почему-то не хотелось.
— Семнадцать ченов я положил, — бормотал он. — За каждого гильзу храню.
— Ты молодец, — говорил я. — Я бы не смог.
— Да, ты бы не смог, — пьяно усмехался он. — Ты в армии не служил, жизни не видел. Хули, всё мамкину сиську сосёшь. Студентик.