— Ничего.
— Вот что я забыл еще… Никакого оружия не бери. Все оставь здесь.
— И пистолет?
— И пистолет. Документы у тебя хорошие, в случае чего вывезут, а пистолет или даже какой-нибудь патрон, если их найдут у тебя… Сам понимаешь.
Я ничего не ответил. В конце концов, не ему, а мне идти туда. Уж как-нибудь сам разберусь. На пятнадцать метров я сбивал пробку, поставленную на горлышко бутылки, и этот козырь следовало держать при себе.
Он, видимо, понял меня и подозвал Близнюка:
— Смотри, тебе поручаю, чтобы у Громова не было никакого оружия!
Сашка ухмыльнулся во весь рот:
— Что ж я — силой у него отбирать буду?
— Повторите приказание, товарищ Близнюк!
Близнюк напустил на себя серьезную мину и вытянулся.
— Есть, отобрать оружие у старшего лейтенанта Громова!
— Ну вот и выполняйте… Не сейчас, конечно, а когда выйдете к боевому охранению.
— Слушаюсь!
— Ну, Андрей… — И комиссар неожиданно обнял и поцеловал меня. — Желаю тебе удачи.
Мы попрощались, и я отметил про себя, что Глушко даже носа не высунул из своего шалаша.
Метров триста нас провожала Таня, и наконец, когда под ногами захлюпала вода, я попрощался и с ней.
Стало прохладно. Кругом, как молодой лесок, поднимались камыши. Высокие стволы, неохотно расступаясь, тотчас смыкались за нашими спинами. Сочно чавкала под ногами болотная жижа. Хлопая Крыльями, прямо на нас вылетел выводок крякв.
Близнюк проводил их взглядом.
— Я думаю, мы к городу пробиваться будем. Там Балицкий в плавнях сидит.
Я ничего не ответил.
Некоторое время мы шли молча. Стало суше, и шаги наши были почти бесшумны. В прибрежном селе беспокойно лаяли собаки. Когда они затихали, слышались хриплые звуки патефона. Под фанфары и барабанную дробь женский голос тоскливо пел о Лили Марлен.
Близнюк остановился и погладил рукой гранату.
— Подсыпем им музычки, а?
— Делать мне больше нечего!
Секунду Близнюк постоял, прислушиваясь, и догнал меня. Брови его были нахмурены.
— Сидим, сидим, будто цыплят высиживаем…,
— Ничего, скоро перестанем.
— Ты думаешь, батя все же будет пробиваться к Балицкому?
— Ничего я не думаю.
Глушко не был похож на человека, легко меняющего обжитые места, и я догадывался, что предстоит отряду. Вся его пресловутая операция рассчитана только на то, чтобы обеспечить отряду привычное болотное существование. В ночь на шестнадцатое он поднимет народ и, прорвав цепь заграждений, снова появится в Соломире. Дать по зубам Метцнеру, разогнать полицаев, повесить на городской площади десяток предателей — вот, пожалуй, и все «стратегические» задачи, которые ставит перед собой Глушко. Балицкий же, видимо, должен предпринять отвлекающую операцию где-то в другом районе, возможно недалеко от города.