— Лесбиянки, девчоночки? Э, да, такое видно, я уж в этом смысле такой ходок! Да не ревную, не ревную, к девкам не ревную, Дашун, чего огорчилась?
Даша отклонялась и била Рыбенко по рукам.
— Посплю часок, мадам, не против? Всего лишь пару, так сказать, десятиминутий…
— С чего он так нажрался? — спросила Ирка, зевнув во весь рот.
Рыбенко профессионально свернулся на стуле, уткнув голову в скрещенные ручки.
— Как ты можешь общаться с этим человеком?! — воскликнула Даша. — Он же — банальный алкаш!
Она наотрез отказалась прикасаться к Рыбенко, и Валере пришлось вдвоем с Иркой выволакивать того из «Шоколадницы», а потом поддерживать в вертикальном положении, пока ловилось такси.
И гадчайше завертелось.
Избавившись от Рыбенко, собирались погулять и посмотреть новый ужастик «Призрак красной реки», но почему-то оказались на Пушке, причем Даша истошно визжала — пропал один из картонных пакетов, как она говорила, важнейший. Опять поперлись на Большую Дмитровку — Валера запомнил, что сумерки наползли очень скоро, пока шли с Пушки на Большую Дмитровку. Пакет благополучно обнаружился в «Шоколаднице», официантки припрятали в подсобном помещении. Он помнил, как Даша, в сумеречном сиянии волос, наклонилась к Иркиной зажигалке, а потом, разогнувшись, сказала:
— Я красные сапоги в стиле «милитари» неделю искала…
Потом как-то сразу очутились в фойе кинотеатра, и он, роняя сотенные бумажки на пол, старался купить девочкам попкорн. Дальше все сбивалось, по крайней мере, ощущение кинозала отсутствовало, а сразу была зассанная арка, где в углу копошились наркоманы, а в середине Даша, кричавшая:
— Да приди ты в себя, еб твою мать!
Он не помнил определенно, пришел в себя или нет, но мягкое, шуршащее движение наличествовало. Скорее всего, тачка. Следующая вспышка выхватывала из хмельного бреда Ирку, которая танцевала под «Красные звезды» и вроде как у них дома. В мозгу пульсировало, сливаясь с током крови: «Мы стоим у пропасти, трогаем горизонт руками, люди с чистой совестью и голубыми глазами!». И нарастал, как ему казалось, скандал, еще подумал: «Столько лет вместе, пьют вместе и не ругаются…». Дальше — темнота, короткий выплеск света, когда шел поссать и за водой, толкнулся в гостиную и стал свидетелем некоего переплетения ног. Свой собственный неприличный кашель, хриплый вопрос и ответный женский визг, потом снова — чернота, ритм будильника, издевательски повторяющий: «мы стоит у пропасти, трогаем горизонт руками, люди с чистой совестью и голубыми глазами!».
Валера сел на постели.