И Гретхен Нунн занялась сбором неопр. доков.
Она арендовала на неделю место профессиональной нищенки у входа в Оазис. Дважды в день Шима проходил мимо, но контакта установить не удалось. Она наняла оркестр Армии Оледенения и пела вместе с ними гимны перед Оазисом. Результата никакого, а в Армии жаловались на то, что ее исполнение гимна «Как Ему пчела предстанет, коли Божий Хлад нагрянет?» привело к падению пожертвований на треть.
Ей удалось наконец установить контакт лишь после того, как она подвизалась на роли рассыльной из «Натурального Питомника». Доставив первые три обеда, успеха она не добилась. У Шимы были разные девушки, все отмытые до блеска, светящиеся благодарностью и разомлевшие в непривычном тепле. Но в четвертый раз, когда она принесла обед, он был один и впервые обратил на нее внимание.
— Так-так, — улыбнулся он, — с каких же это пор?
— Что именно, сударь?
— С каких пор «Питомник» посылает девочек вместо мальчиков-рассыльных?
— Я работаю на доставке, сударь, — гордо сказала Гретхен, — с первого числа сего месяца.
— Да брось ты этого «сударя», ладно? Я же не чиновник.
— Благодарю вас, су… доктор Шима.
— Откуда ты знаешь про мою степень?
Это была ошибка: и в списках жильцов, и в «Питомнике» он был обозначен просто как «Б. Шима — Пент-хауз», ей бы следовало это помнить. А реакция у него молниеносная…
Она, как бывало и раньше, заставила свою обмолвку работать на себя:
— Я о вас все знаю, сударь доктор Блэз Шима: Принстон, МТИ, «Дхоу Кэмикл». Главный химик-парфюмер в «ФФФ». Печатные работы: «Ароматические углеводороды», «Эфирные масла», «Химия краси…»
— Имей же совесть, — прервал декламацию Блэз, — это как страничка из «Кто есть кто».
— Оттуда и взяла, доктор Шима.
— Ты искала меня в этом дурацком справочнике? Помилуй Бог, зачем?
— Вы первая знаменитость в моей жизни.
— Кто тебе внушил эту дичь, что я — знаменитость?
Она указала рукой на его апартаменты:
— Так живут только знаменитости.
— Очень лестно, но знаменит лишь мой художник-декоратор. Ты умеешь читать?
— И писать, сударь.
— Нечасто встречается в Гили. Как тебя звать, детка?
— Гретхен, сударь.
— Опять «сударь», Гретхен! А как твоя фамилия, детка?
— У людей моего положения нет фамилий, су… доктор. Это несправедливо, по-моему.
— Ты еще и философ-социолог. Весьма необычно. Будешь завтра мальч… на доставке, Гретхен?
— Завтра — мой выходной, доктор.
— Прекрасно, принеси обед на двоих.
Так начался их роман, и Гретхен Нунн вдруг поняла, к своему крайнему изумлению, что ей все происходящее страшно нравится. Она не впервые использовала страсть в деловых целях, но впервые сама испытывала такое наслаждение. В уме она сделала зарубку на память — как-нибудь потом проанализировать психодинамику своих чувств.