Низкий уровень дебатов в американском конгрессе неприятно удивил Миранду. Озабоченность американских депутатов проблемами торговли была похожа на навязчивую идею. «Почему в демократическом обществе нет места достоинству? Оно должно быть основой любой демократии. Напротив, все преимущества отданы собственности, но собственность губит демократию. Еще одна несуразность, которую я заметил в Америке, связана с религией. С одной стороны, человеку позволено поклоняться Богу так, как он считает нужным, а с другой — его могут уволить с работы только за то, что он не исповедует христианство» — таковы были американские впечатления Миранды.
После посещения Северной Америки Миранда укрепился во мнении, что его континент может и должен быть свободным. Кроме того, он понял, что Соединенные Штаты Америки вынашивают экспансионистские планы в отношении Юга. Томас Джефферсон утверждал: Конфедерация должна стать центром, «вокруг которого объединится вся Америка, Северная и Южная». Это означало: испанские колонии будут постепенно завоеваны американцами.
В Англии, однако, были очарованы умом Миранды. После полутора лет, проведенных в Соединенных Штатах, в начале 1875 года он приехал в Лондон и поселился в гостинице «Ройял». Написал письмо королю Испании, в котором то пылко оправдывался, то отрицал все обвинения, то просил о прощении, заверяя в своей преданности испанской короне и умоляя монарха помочь ему восстановить его честное имя. Испанское посольство в Лондоне приняло его очень любезно, но ответа из Мадрида он так и не дождался.
Необычное сочетание обаяния и самоуверенности, отличавшее Миранду, произвело на окружающих такое же сильное впечатление в Лондоне, как в свое время в Соединенных Штатах. Позерство, столь свойственное латиноамериканской натуре, отнюдь не отталкивало от Миранды людей. Вскоре он стал вхож в круг таких заметных личностей, как Иеремия Бентам, лорд Хоу, лорд Сидней, лорд Шелборн, лорд Фитцгерберт и генерал Рейнсфорд. Впрочем, эти отношения были важны скорее для Миранды, чем для его новых друзей. Когда Миранду вызвали в Мадрид, он понял, что время для публичной защиты независимости испанских колоний настало. «Политикл гералд энд ревью» так писала об этом:
«В Испанской Америке существуют серьезные ограничения при назначении в правительство, где присутствуют одни лишь испанцы. Есть и другие заметные различия между испанцами и их потомками, живущими по другую сторону Атлантики. Такое положение вещей неоднозначно: с одной стороны, оно до сих пор сохраняло суверенитет Испании в этой части света, с другой — посеяло семена недовольства среди жителей испанских колоний. По этой проблеме состоялось много конференций, на которых было принято множество решений, причем втайне от тех людей, которых мы впоследствии назовем жителями испанских провинций.