И действительно, у шатра стояли два здоровенных большелапых в странных одеждах. Один был полуголый — без рубашки, в узких брюках с бахромой по бокам, на голове — повязка с воткнутым в нее пером, на шее — бусы из пестрых камешков. Второй, наоборот, был в длинной белой хламиде, расшитой блестками, в высоченной короне из перьев — штук двести пятьдесят, не меньше, — на шее у него болталось множество блестящих бус.
Тамино больше ждать не мог. Он бросился со всех лап к индейцам.
— Добрый вечер, меня зовут Тамино, пингвин Тамино, я приехал с Южного полюса, чтобы узнать у вас, как нам обращаться с большелапыми, потому что у нас проблема — они не понимают нас, мы не понимаем их, — выпалил он залпом.
Полуголый индеец медленно поднял правую руку и сказал:
— Брат мой, много лун прошло с тех пор, как скрестились наши пути-дороги, много лун прошло с тех пор, как расстались мы, ныне ты снова с нами, значит, пришло время раскурить нам с тобой трубку мира.
Тамино не всё понял из того, что сказал ему суровый индеец — кто куда ушел, кто куда пришел, почему он назвал его братом, — но решил, что разберется с этим потом. Пока же он был рад тому теплому приему, который оказал ему полуголый.
Теперь заговорил второй индеец, тот, что в белых одеждах. Тамино назвал его про себя пернатым, потому что уж больно много у него перьев в короне было.
— Клянусь Маниту, да будет так, — изрек Пернатый, воздев руки к небу. — Хау, я всё сказал.
Тамино опять ничего не понял. И с чего это индеец назвал его каким-то Хау?
— Меня зовут Тамино, — решил он на всякий случай уточнить, а то вдруг индеец обознался, принял его за кого-нибудь другого, хлопот потом не оберешься. — Я пингвин, приехал с Южного полюса…
Закончить он не успел, потому что снова заговорил первый индеец:
— Брат мой, много лун прошло с тех пор, как скрестились наши пути-дороги, много лун прошло с тех пор, как расстались мы, ныне ты снова с нами, значит, пришло время раскурить нам с тобой трубку мира.
— Нет, спасибо, я не курю, — быстро ответил Тамино. — Я бы хотел узнать у вас…
— Клянусь Маниту, да будет так, — снова повторил Пернатый и опять воздел руки к небу. — Хау, я всё сказал.
Тамино совсем уже ничего не понимал. В полной растерянности он посмотрел на Билли и Джереми, которые тоже пребывали в некотором недоумении.
— Прошу прощения, — предпринял Тамино еще одну попытку установить контакт со странными индейцами. — Очень любезно с вашей стороны, что вы предлагаете мне раскурить с вами трубку мира, но я, честно говоря, что-то не припоминаю, чтобы наши пути когда-нибудь пересекались. И с Маниту я тоже не имею чести быть знакомым, — добавил он, скосив глаза в сторону Пернатого.