Тем временем Нонна все больше погружается в туман. Он идет бесцельно, на ходу легче управиться с беспокойством. Но в общем-то старика ведет правильный инстинкт. Он обрадовался, обнаружив, что удаляется от юго-западного песчаного берега, от того места, куда обычно прибивает трупы утопленников, облепленные кольцами водорослей. Взятое им направление было бы хорошим предзнаменованием, если бы не зловещая тишина, которая все нарастает по мере сгущения тумана, становящегося до того плотным, что лучи, идущие от маяка, кажутся ниспадающими с куда большей высоты, чем обычно, и каждый раз, когда они скользят по земле, слышится какой-то звук, как бы исходящий от задыхающегося животного. Что же это за странный мир, в котором свет производит шум? Разумеется, это — не первая ночь, которую Нонна проводит в тумане. Но обычно он не ощущал так отчетливо дыхания тишины. Всегда находился какой-то сигнальный рожок, который помогал мощным лучам маяка бороться с все поглощающим туманом. Нонна долго обитал на маяке и, спустившись на землю, прекрасно отдает себе отчет, до чего свет маяка ничтожен, когда сверхъестественные силы стремятся поглотить всё окрест. Он уже не слышит собственных шагов и останавливается, чтобы прислушаться. Ниоткуда не раздается ни звука. В душе Нонны начинает звучать голос проповедника, повествовавшего о преддверии рая. Пусть Нонна и крещен, но он полагает, что уже познал это чистилище. Оно не рай, а всего лишь молчаливый подход к нему. Из ада же он только что вышел.
Прошлой ночью, к трем часам утра, океан взбесился. Неистовство стихии поджидали. Здесь от отца к сыну передается привычка к тому, что океан бушует, но столь сильно выраженной злобности не видывали с девяносто шестого года, когда даже маяк залило до второго этажа, а вся флотилия затонула в порту или разбилась о скалы, не говоря уже о разрушениях, причиненных строениям. Котлообразная выбоина среди скал Ра-де-Сэн вскипела с такой силой, волны вздымались так высоко, даже мощный фонарь, что на маяке Валейя, был поврежден. Нонна отлично это помнит. Но вчера, возле Логана, волны вздымались на высоту трехэтажного дома и обрушивались на порт, раскатываясь по суше до ближайших деревень. Ряды дымящихся морских валов шли приступом на землю, а небо светилось странным, неведомо откуда шедшим светом, и свет этот своей блеклостью походил на тела утопленников. С громовым грохотом морские валы обрушивались на крыши ближайших к берегу построек, вышибали двери и окна в домах на набережной. В оглушительных ударах волн терялись крики ужаса обезумевших людей, которые, с трудом выбравшись из домов, тащили своих полуголых детей; по пояс утопая в приливе, они устремлялись к прибежищу редких возвышенностей, торчавших над уровнем неистового прилива. И что самое удивительное — никакого признака ветра. Какова была та неведомая сила, что так взбудоражила прилив, обратив все в картины апокалипсиса!