Морская тварь неподвижно лежала, уткнувшись лицом в траву. Из тюленьей головы сочилась кровь.
Внезапно кто-то захлопал в ладоши. Вольф обернулся и ярдах в тридцати увидел две фигуры, стоявшие в тени широких листьев. Мужчина и женщина, одетые в величественные мантии властителей, двинулись ему навстречу. Они шли с пустыми руками, их мечи были вложены в грубые кожаные ножны. Несмотря на то что выглядели они миролюбиво, Роберт не стал терять бдительности. Когда они приблизились на двадцать ярдов, он велел им остановиться. Существо на земле застонало, шевельнуло головой, но не отважилось подняться. Вольф отошел на несколько шагов — от этой странной прыгающей твари надо держаться подальше.
— Ядавин! — произнесла женщина.
Звуки прекрасного контральто заставили затрепетать его сердце и всколыхнули память. И хотя они не виделись более пяти сотен лет, Вольф узнал ее.
— Вала! — вскричал он. — Что ты здесь делаешь?
Вопрос был чисто риторический; он догадался, что ее, видимо, тоже заманил в ловушку отец. А потом Вольф узнал и мужчину — это был Ринтрах, один из его братьев. Так, значит, сестричка Вала и братец Ринтрах тоже попали в эту западню.
Вала улыбнулась, и сердце Роберта дрогнуло. Она по-прежнему была самой красивой женщиной из всех, кого он знал, за исключением любимой Хрисеиды и его другой сестры, Ананы Светлой. Но вид Ананы не пробуждал в нем таких сильных чувств, а Валу он обожал и смертельно ненавидел.
Она снова захлопала в ладоши.
— Прекрасная работа, Ядавин! Ты не потерял ни ловкости, ни смекалки. Эта тварь опасна. Поначалу она раболепствует и скулит, пытаясь втереться в доверие, а потом — бах! — и впивается в горло! Эта мерзкая жаба едва не убила Ринтраха, когда он впервые попал сюда — да и убила бы, не будь меня рядом. Мне удалось оглушить ее обломком скалы. Так что, как видишь, я тоже имела с ней дело.
— А почему вы не убили ее? — спросил Вольф.
Ринтрах улыбнулся.
— Неужели ты не узнал своего младшего брата? Когда-то ты любил славного, милого малютку Теотормона.
— О Господи! — вскричал Роберт. — Теотормон! Кто же сделал его таким?
Никто не произнес ни слова. Впрочем, все и так было ясно. Этот мир создал Уризен, и только он мог так жестоко изменить облик их брата.
Теотормон застонал и сел. Приложив плавник к кровоточащей ране на голове, он тихо заскулил и стал раскачиваться взад и вперед. Зеленые глаза, похожие на два пятна лишайника, злобно уставились на Вольфа, и, не смея подать голос, он беззвучно клял противника на чем свет стоит.
— Ты хочешь сказать, что вы сохранили ему жизнь из родственных чувств? — с иронией спросил Роберт. — Я слишком хорошо вас знаю, чтобы поверить в это.