А как быть выросшему сыну этого кустаря – с одной стороны, он не видит никакой жизни, кроме той, которую ведет его отец, школа здесь – не сравнить с русской, в этом шахиншах смертельно ошибся – он видит унижение отца, нищету – и тут приходят исламисты, показывают ему на тех, кто виноват, т. е. на меня, на нас, русских, дают ему фугас и десять рублей. Он идет с фугасом на дорогу. Если его засек беспилотник или снайпер казаков – получается шахид, а у местных к нам прибавляется счетов. Если он все-таки установил фугас – и кто-то подорвался на дороге – придут казаки, морские пехотинцы, десантники, спецназ, устроят зачистку – будут трупы и снова пополнится счет между нашими народами.
И крестьяне… они годами гнули спину на своей нищей, иссушенной солнцем земле, а тут пришли люди и стали проводить оросительные системы. Но за орошение надо заплатить, и пусть даже это окупится кратно возросшим урожаем, и пусть даже на это сельскохозяйственный банк даст ссуду (кстати, надо проверить, давали или нет и как эта работа организована сейчас), – все равно, для крестьянина это проблема. Я это понял только тогда, когда начал вплотную заниматься этим. Это для меня не проблема – я родился в цивилизованной стране, смотрел, как ведется домашнее хозяйство, потом учился, при поступлении на службу мне открыли счет в Офицерском обществе взаимного кредита и дали пластиковую карточку, потом я открыл счета в других банках, учился управлять нашими делами по мере старения деда. У меня есть машина, я умею пользоваться компьютером, искать информацию в Интернете, в морском училище нас учили управлять всем, что плавает, ездит и летает. Поэтому для меня – окажись я владельцем неорошаемой земли – проблем договориться об орошении нет, тем более если тянут ветку, и если нет денег – то взять кредит тоже проблем нет, тем более что по крайней мере в России государство заинтересовано в высоких урожаях и половину процента по таким кредитам идет от казны[43]. А вот для этого крестьянина и банк, и компания, которая взяла подряд на орошение и предлагает заключить договоры, существуют в каком-то другом измерении, для него это дико, он не знает, куда идти и что делать. А те, кто все же цивилизованно хозяйствует, получают приличный урожай и за два-три года гарантированно разоряют всю округу, скупая за бесценок неорошаемые земли и налаживая на них орошение. И вроде все нормально – у земли есть хозяин, земля орошается, есть хорошие урожаи – вот только этот крестьянин оказывается согнанным с земли и попадает в город. Часто вместе с семьей. Нищий, темный, необученный – а в городе беспредел, который творят шахские полицейские, шахская гвардия, шахские чиновники. А потенциальные работодатели этого крестьянина, которых самих ограбила полиция, собирая дань, не прочь на нем отыграться, заставить работать в хвост и в гриву и не заплатить положенного. Вот и готова наполненная порохом бочка. И наведение порядка, порядка в том смысле, в каком мы понимаем его, проблемы не решит.