Вечерело. Между вторым и третьим забегом веселившихся до торговой точки, Вадим успел подоить корову и, выйдя из стайки, был неприятно удивлён шарахающейся по его огороду парочкой. По всей видимости, молодые люди представления не имели, что за сосед достался хозяевам домины, иначе они бы остереглись нарушать границу без спросу. Да, вообще бы поостереглись. Ладно бы незваная наклюканные "экскурсанты" вытаптывали межу, нет — они топтались по погосту. Волосатый парень, причёска которого состояла из небрежного "хвоста", перехваченного чёрной резинкой, поплёвывая на памятник деда, и опираясь левой ногой на надгробие бабы Поли, пытался ножом срезать самую толстую ветку медового дерева, которое давно распустилось и на всю округу благоухало сладким ароматом. За половину апреля и первые числа мая деревце ещё подросло и стало толщиной с две мужских руки. Девушка, кутающаяся в великоватую ей спортивную куртку, подбадривала ухажёра. Отставив ведро в сторону, возмущённый хозяин бросился на защиту памятников дорогих ему людей. В праведном гневе он на мгновение позабыл о своём даре, чего не случалось с ним давно, и желал лишь одного — набить патлатой сволочи морду. Пока Вадим перепрыгивал через грядки с зеленью и клубникой, ветка была срезана и почти преподнесена пьяненькой даме, икавшей из-за вечерней прохлады.
— Ты, чо-о, бля…, - разув глаза, пьяным голосом успел вякнуть рыжий волосатик, удивлённый внезапным появлением перед собой неизвестного субъекта с перекошенной злой мордой, и полетел на землю от мощного удара в челюсть. Громко клацнули зубы. — А-а-а! Ты, с-су-ука, чо творишь, ур-рою…, м-молись, гнида…, - рыкнул он, поднимаясь на ноги, в левой руке сверкнуло лезвие ножа.
Урыть не получилось, парень согнулся пополам от невидимого удара в живот, нечто шибануло его так, что вышибло "клапан" и штаны потяжелели от тёплой, дурно пахнущей массы.
— У-у-у, — закатывая глаза и роняя слёзы размером с кулак, "урывальщик" плюхнулся задом на землю. — Мама.
— А-а! — взвизгнула девица, пребывавшая в ступоре. — Серого бьют!
Девчонка, вместо того, чтобы убежать, подскочила к Вадиму, оттолкнув его руками, не ожидавший такой развязки, он отступил на шаг, запнувшись об ноги обгадившегося осквернителя могил, взмахнул руками, пытаясь восстановить равновесие. Ни разу в жизни поселковый знахарь не поднимал руку на девочек и не представлял, что это такое. В школе за подобное можно было огребстись без разговоров. Что-что, а некоторые нормы и неписаные правила вбивались и блюлись школярами строго, что и сыграло с Вадимом злую шутку. Верещащая девка, отпихнула его повторно и он, со всего маху, налетел спиной на сук срезанной ветки. Мягко чпокнув, острое дерево легко вошло под левую лопатку, пронзив несколько сантиметров человеческой плоти.