Джеймс обнял ее и крепко прижал к груди. Дейзи коротко вскрикнула. Она знала, он хочет ее утешить, и ненавидела себя за то, что и спустя столько лет не может его простить.
— Я думала, время смягчает боль и заглаживает обиды.
— Нет, — прошептал он, — со временем становится только труднее. Не думай, что я себя обманываю. Я знаю, почему ты приехала.
— Ради дочери, — сказала Дейзи. — Других причин нет.
Джеймс объезжал пастбище, громкими криками подгоняя стадо. Конец осени — время, когда скотоводы получают основные доходы, но и скучать без работы им в эту пору не приходится.
Погода была такая, что и скот, и лошади вязли в каше из грязи и снега. Подгоняя отставшую корову, Джеймс чуть не вывалился из седла.
— Ты как, живой? — спросил Пол.
— Все нормально.
— Дейзи хорошо выглядит.
— Ты ее видел? — вскинул голову Джеймс. Но тут же взял себя в руки и повернулся к стаду.
— Похоже, буран надвигается, — сказал Пол, показывая на пелену тумана, закрывшую бурые горы.
— Ну что ж, не впервой, — ответил Джеймс.
— Далтон уже месяц твердит про раннюю зиму. Глядит в больнице в окно и посмеивается, представляя, как нам тут достанется.
Собаки заметили отбившегося от стада бычка. Джеймс поскакал туда, откуда доносился лай. Он думал об отце, лежавшем на больничной койке. Далтон больше всего любил это время — когда по осени стада гонят домой. Всему, что Джеймс знал и умел, его научил отец, и сейчас, когда Далтон был в больнице, он мысленно с ним советовался.
Держа наготове аркан, Джеймс гнался за бычком, устремившимся к каньону. Свернув за скалу, беглец скрылся из виду. Каньон, поначалу широкий, дальше сужался и разветвлялся на множество тесных расщелин.
Бычок как сквозь землю провалился. Джеймс остановил коня, чувствуя, как напряглись мускулы, как сильно бьется сердце. Азарт загонщика? Нет, все дело в каньоне. В каньоне, в котором бесследно исчезают телята и дети, словно эти бурые скалы их проглатывают.
Он замер, прислушиваясь. Ни звука, лишь зловещая, гнетущая тишина. Джеймс поискал на земле следы. Их было множество: оленьих, волчьих, вот и следы бычка. И еще — человеческие.
Откуда им здесь взяться? Туристы тут не ходят. Джеймс наклонился пониже. Следы бычка вели в самую глухую часть каньона, человеческие сворачивали направо.
Джеймс двинулся по ним. Следы были свежие, оставлены всего несколько часов назад. И глубокие. Человек, должно быть, нес что-то тяжелое.
Внезапно отпечатки сапог пропали, и Джеймс сразу догадался почему: на кедре была сломана ветка — она явно понадобилась, чтобы заметать следы.
Но в каньоне кто-то был. Джеймс это чувствовал. Темной волной вдруг накатила тоска — где сейчас его дети? Сына забрал каньон, но дочь, он надеялся, уже близко и в любой момент может появиться на ранчо. Спрыгнув с коня, он полез к уступу на крутом склоне каньона.