Дэвид кивнул и уставился в пустоту.
— Поэтому я и спасаю тех, кому плохо. И никому не позволяю их обижать. Так что можешь не волноваться.
— Не буду.
— Тебе надо поесть.
Он ничего не сказал о ее беременности, но Сейдж поняла, что он знает. Впрочем, ей было все равно. Она была даже рада — сама не зная почему, она относилась к Дэвиду как к близкому человеку.
— Да. — Она погладила живот. — Мне надо поесть.
— Сиди здесь. Я скоро вернусь.
Собаки и котята сгрудились вокруг Сейдж. С ними ей было теплее и спокойнее. Она закрыла глаза.
И тут до нее донесся звук струи, бьющей по жести. Обернувшись, она увидела в глубине сарая Дэвида. Присев на корточки, он доил корову. Не прошло и минуты, как маленькое ведерко наполнилось. Вручая его ей, он смотрел на нее ласково и в то же время выжидательно.
— Вкусно, — сказала Сейдж.
Пока она пила, Дэвид кормил котят. Глядя на него, она вдруг поняла, что ей хорошо и покойно, что страхи, мучившие ее последние месяцы, куда-то исчезли.
Луиза сидела в палате возле постели Далтона. На него было больно смотреть: бледный, небритый, он лежал на спине, широко раскрыв рот; из вен на руках торчали иглы капельниц. Из-за бурана многие медсестры опоздали, а некоторые вообще не добрались до больницы.
Взглянув на серое лицо Далтона, Луиза решительно закатала рукава. В тумбочке нашлось все необходимое. Набрав в тазик горячей воды, она намочила и отжала полотенце, чтобы сделать Далтону компресс перед бритьем.
— Не волнуйся, любимый, — шепнула она ему на ухо, когда он зашевелился. — Я тебя побрею лучше любой молоденькой медсестры.
Взбив помазком пену, она намылила Далтону щеки.
— Как приятно, — сквозь сон пробормотал он.
Луиза обрадовалась:
— Как ты себя чувствуешь?
— Никак. Словно ведро виски выпил. А где Джейми?
— Гонит домой скот. Промил передать, что заедет, как только освободится.
— Осенний загон… — Далтон прикрыл глаза. — Мне бы надо быть там.
— Ничего, без тебя управятся. Отдыхай, а твоя верная подруга тебя побреет.
— Верная подруга… Розалинда…
У Луизы перехватило дыхание. Тазик качнулся, вода пролилась на одеяло. Давным-давно, когда она только переехала на ранчо, он дважды вот так оговорился, и Луиза тогда заявила: если он еще хоть раз назовет ее именем покойной жены, пусть пеняет на себя. За все эти годы он никогда больше этого не делал.
— Дьявол! — возмутился он. — Луиза! Я весь мокрый.
— Вот значит как. Теперь я опять Луиза. — В ее голосе было больше грусти, чем обиды.
— Ты о чем?
В палату вошли врач и сестра. Увидев, что творится с постелью, сестра охнула, а доктор заговорил о выписке: состояние Далтона более-менее стабилизировалось, но дома ему нужно обеспечить надлежащий уход, продолжать физиотерапию, так что без сиделки не обойтись.