— Для меня эта книга о смерти, — негромко сказала девушка. — О том, как тяжело умирать, осознавая, что чужая ошибка отняла у тебя целую жизнь.
— Да, во многой мудрости много печали.
— И умножающий познания умножает скорбь.
Грета удивленно приподняла бровь.
— Удивила, не скрою.
— Книга Екклезиаста, глава первая, — закончила девушка ровным голосом.
— Тиль, а ты не пробовала смотреть на события этого романа с другой стороны? Например, глазами мисс Кинниан.
— А что она видела? Как погиб величайший в мире интеллект?
— Как расцвел величайший в мире интеллект. И ей выпало счастье быть его любимой женщиной. И Чарли… он восхитителен. Он настоящий боец. Не все так мрачно, Тиль.
Грета выключила воду, вытерла руки махровым полотенцем.
— Давай испечем пиццу? На ужин приедет мой бойфренд.
— З-зачем?
— Не волнуйся. Он на нашей стороне. И просто приедет на ужин. Давай по чуть-чуть мартини, а? — предложила Грета и потянулась за бокалами, не дожидаясь ответа.
— Можно, я побуду сегодня вечером одна?
— Как хочешь, но это как-то странно. Прятаться-то… На, держи.
«Чуть-чуть» по меркам Греты оказалось едва ли не полным бокалом. Тильда со вздохом сделала глоток, подумала — и допила до дна.
«Ничего, — подумала девушка. — Может, чуть утихнет тревога…»
— Когда гостя ждем? — спросила она у Греты.
— Часа через три. Ух, как ты раскраснелась, девочка! Голова не кружится?
— Нет… немного разве что…
— Приляг, поспи. Я разбужу тебя к ужину.
Тильда ушла в маленькую комнату по соседству со спальней хозяйки дома, легла одетая в кровать, свернулась в комочек. Веки стали тяжелыми, тело — слабым и мягким.
— Маард… — пробормотала она сонно. — Я немного посплю… и ты усни. Я же чувствую — ты меня слушаешь и не отдыхаешь… Я в порядке, давай поспим…
Разбудил стук в окно — тихий, настойчивый. Она встрепенулась, села в кровати. Темно. В доме ни звука. Все спят? Уехали? Почему ее не разбудили? И кто…
— Тиль, открой окошко.
Девушка подошла на цыпочках, осторожно выглянула из-за шторы. Тихонько ахнула — и принялась лихорадочно нащупывать задвижку на раме. Открыла створку, влезла на подоконник, путаясь в длинной юбке, и буквально вывалилась на руки мужчине, которого хоть и не видела так близко никогда, но знала целую вечность.
— Маард, родной…
Обняла, прижалась всем телом, готовая расплакаться. Внутри дрожало что-то нервное, тонкое, напряженное до предела.
— Все хорошо, вот я, с тобой.
Тильда зажмурилась, вцепилась в ткань темной футболки под расстегнутой курткой Маарда. На затылок девушке легла большая теплая ладонь, ласково погладила.