— Твоя, что ли, задумка?
— Моя, только изувеченная по замечаниям высокой комиссии. Пойдем, покажу тебе, как это было в замысле.
Гошка думал, что его поведут показывать чертежи, но новый знакомый направился в затон, где стояли старые или сильно поврежденные миноносцы нескольких типов. Еще не кладбище, но и признаков жизни на них не наблюдалось. Ржавчины нет, однако птичий помет — сколько угодно. Перейдя по сходням с корпуса на корпус, они оказались на стальной плите, такой же, как и на семьсот втором, голой металлической палубы, также совсем немного возвышающейся над водой.
Этот кораблик был заметно короче. Трубы отсутствовали, зато длина рубки оказалась больше.
— Дымоходы под броней, — пояснил Алексей. — И сама броня на несколько миллиметров толще. Видишь, палуба над водой совсем немного выступает.
Гошка сначала полез вниз. Масляные фонарики оказались на привычных местах и были заправлены. Зажигалка в кармане всегда. Люки — знакомой конструкции. Вообще, сходство с его миноносцем большое. Но торпедных аппаратов — нет. Успокоитель качки отсутствует вместе со всеми механизмами привода, соответственно несколько метров длины в носовой части экономится сразу. Котлы и машины для правильного распределения массы по длине сдвигаются вперед, и кормовая часть укорачивается. Дымоходы легко выводятся через заднюю часть надстройки. Внутри тесно, конечно, но не более чем на семьсот втором.
Рубка просторней за счет возросшей длины. Убирающийся перископ, позволяющий приподнять «точку зрения» сигнальщика на пару метров. Открытого ветру и осколкам снарядов мостика, на крыше рубки нет и в помине. Отсутствие мачт. И те же самые два орудия в бронированных башнях.
— Это уже не миноносец, — закончив осмотр, Гошка привычно вытирает руки извлеченным из заднего кармана платком, — это плавающий танк. Бронекатер мореходный.
— Правильно. Так и задумывалось. — Алексей явно доволен произведенным впечатлением. А тебе в перестрелке с Чиганом торпеды помогли?
— Да. На них рикане перенесли огонь, когда я оказался у них под бортовым залпом.
— И зачем, скажи на милость, ты под этот самый залп подставился?
— В данном конкретном случае — чисто по собственной нерасторопности. Понимаешь, цель в бою поворачивается быстрее, чем я вокруг нее обегаю, так что стремление противника не показывать борт, продиктовано, прежде всего, предположением, что у меня есть торпеды. А в казематах у него не меньше, чем по три стопятидесятимиллиметровки с каждой стороны, и кораблю такого водоизмещения, как этот, может за глаза хватить всего одного попадания. Даже пусть будет сорок миллиметров брони, а выстрел — болванкой. Если бы палили по мне не шрапнелью, а, хотя бы осколочно-фугасными, да попали разок, кушали бы меня рыбки.