На обратном пути она зашла к Клеману, который мучился похмельем после минувшего застолья. Готель сделала ему травяной отвар и села за стол, пока тот пытался прийти в чувства.
- У вас кончились доски? - спросила она, разглядывая разобранную крышу.
- Да, я как раз думал дойти до Жиля, взять еще несколько штук, - держась за голову, ответил супруг.
- Пейте ваш отвар, мой друг, и выходите к Сене; с ночи здесь совсем нечем дышать, - сказала Готель и вышла на набережную.
- Простите меня, дорогая, наверно вчера я был ужасен, - сказал Клеман, подойдя к супруге.
- Совсем нет, - ответила та, - вы объяснялись мне в любви.
- Господи, - прикрыл он руками лицо, - простите, ради Бога, простите.
- Почему же, я уже и забыла, как оно бывает, - улыбнулась она, - а тут с таким глубоким чувством.
- Не говорите больше, я вас умоляю, - взмолился Клеман.
- Вам стыдно за свою любовь?
- Не за любовь. Мне стыдно за подобное признание, ведь вы достойны большего, чем пьяные слова, - он сжимал её руку так усердно, словно пытался выдавить из неё прощение.
- Вы делаете мне больно, мой милый Клеман, - высвободилась она, - а про вчера забудьте. Я была рада, что вы позволили себе эту слабость, вы не слишком часто позволяете себя в ней урезонить.
Готель смотрела на Сену и вертела в руках опавший листок.
- Вы собирались к Жилю, - напомнила она.
- Да, - улыбнулся тот и махнул рукой, - но я пойду к нему позже.
Но Клеман не пошел к нему ни позже, ни на следующий день. А в тот день, он купил на все деньги фруктов и принес их Готель. Он пытался заботиться о своей супруге в соответствии с её положением в обществе и в его сердце, даже если бы ему в итоге пришлось спать под открытым небом.
- Когда вы доделаете крышу? - снова спросила его жена к зиме, - не шутите так Клеман, день на день ляжет снег.
И после долгих уговоров, Клеман всё же собрал какие-то средства и залатал крышу. Днем он находился в магазине, а едва начинало смеркаться, приходил к Готель и садился у огня.
- Меня сегодня посетила мадам Леблан, - рассказывал он, откашлявшись, - она пересмотрела весь мой ассортимент.
- И что же она купила? - спросила супруга, шинкуя салат.
- Пока ничего, - ответил Клеман, - но она обещала снова. Знатная дама. Пока у меня будут такие покупатели, мой магазин будет процветать.
- Я зайду к вам завтра, убрать, - сказала Готель, постучав ложкой по краю миски.
И на следующий день, раздав у собора горячую сдобу Гийома, она пришла в лавку. У Клемана горел камин, но Готель не могла отделаться от ощущения, что в доме, всё же, необъяснимо холодно. Стены не были прогретыми, как бывает в доме, где регулярно топят, и даже на камине по краям блестел иней. Готель сделала шаг к лестнице на второй этаж, но Клеман вцепился в неё двумя руками с глазами переполненными страха: