С облегчением переведя дух, она увидела, как вымокла её обувь; ноги болели, но присесть здесь было нельзя, так как почва и трава превратились в болото. Готель огляделась и в двадцати шагах заметила небольшое ущелье. Подойдя ближе, она увидела, что оно давно было завалено, но туда, тем не менее, еще можно было войти. Внутри было совсем тускло, а потому, попав внутрь, она едва не упала, спотыкаясь о камни, разбросанные повсюду. Но хотя бы земля здесь была сухая, да и ветер, похоже, сюда вовсе не задувал. Обессиленная и озябшая, Готель села у стены. Она смотрела на свое "миланское" платье, так старательно сшитое по себе, а теперь потерявшее всякую форму и вид, и думала, как непредсказуема жизнь. О том, что можно найти покой и время, и внести мерный уклад, смериться с прошлым и спланировать будущее; но только после того, как всё сделается просто и ясно, непременно наступит момент, когда всё пойдет не как ожидалось.
Раздвинув несколько камней и очистив на полу немного места, она легла, время от времени вздрагивая и ёжась от холода. Она вспоминала о своем письме с просьбой о встречи "дочери" к настоятельнице церкви Санта Марии - некой сестре Франческе, которая ожидала её в Турине и, возможно, уже волновалась. "Это невероятно, я опаздываю на свою новую жизнь", - потеплее закутавшись в накидку, подумала Готель и заснула.
Большая синица, покрутив головой и сделав несколько прыжков по камням, вспорхнула крыльями и разбудила Готель. Та облегченно вздохнула, надеясь в глубине души, что с прошедшим ненастьем её оставят и напасти, преследующие её последние дни, но, открыв глаза, вскрикнула от неожиданности, поскольку прямо напротив неё, всего лишь в нескольких шагах, у противоположной стены лежал человеческий скелет, приваленный камнями. Судя по сохранившейся одежде, это был мужчина, которого убило здесь обвалом много лет назад.
Затаив дыхание, Готель медленно подползла ближе. На плече несчастного висела небольшая походная сумка из кожи, пожухшая и покрытая вековой пылью, впрочем, как и вся его одежда. Из-под одежды же выглядывал ключ, висевший на его груди и походивший больше на украшение, настолько искусно он был изготовлен. И дабы лучше разглядеть этот шедевр, Готель бережно взяла его на ладонь. Вопреки времени, ключ выглядел, как новый. Солнце роняло на него свои лучи и его сияние слепило глаза; девушка невольно повернула голову туда, откуда наземь ложились лучи и воздух, наполненный озоном после ночного дождя, пленил её разум своей свежестью; ключ выскользнул из её ладони, и Готель, завороженная видом, или точнее сказать, тонкой полоской этого вида меж строгих стен ущелья, вышла и, как ей показалось, очутилась в мире волшебном, прекрасном и невиданном.