Он обнял её, улыбнулся, но оставался сдержанным и неподвижным. От такого официального приема Готель стало несколько не по себе, она сложила на груди руки, что, видимо, помогало ей держать себя в равновесии, и настойчиво глушила в себе волнение, ежесекундно делая ссылку на его возраст.
- Вы в порядке, мой друг? - спросила она.
- Да, сеньорита, - ответил он.
- Вы рады меня видеть? - решила уточнить она.
- Да, сеньорита, - повторил он, и Готель почувствовала, как сдают её нервы и её начинает трясти.
- Вам пришло письмо, - вдруг сказал Раймунд.
- От Констанции? - постаралась улыбнуться она, хотя её подбородок уже дрожал от слез, которые вот-вот должны были выступить наружу.
Маркиз тоже постарался улыбнуться, отрицательно покачав головой.
- От Сибиллы? - спросила она снова.
Маркиз вздрогнул и опять, хотя на сей раз несколько неуверенно, покачал головой.
- От кого же? - не выдержав этой комедии, нервно засмеялась Готель.
И либо сжалившись над ней, либо решив, что лед с её стороны треснул, Раймунд подошел ближе и передал ей письмо:
"Милая моя сестрица, прошу простить меня за горькую весть, которую мне суждено до вас донести, но наша дражайшая Сибилла, не перенеся вторые роды, отошла в лучший мир…"
Не дочитав письма до конца, Готель рухнула на пол.
- Готель! - крикнул Раймунд, испугавшись; он кинулся ближе, но боялся к ней прикоснуться.
"Слабак!" - вспыхнуло в голове Готель. Её лихорадило, она не могла поднять глаза, потому что не могла его видеть; ей казалось, что сейчас её разорвет ураган, поднимающийся в её голове. Его треклятая Тулуза, сарказм Алиеноры, пренебрежение Людовика, признания сестре Элоизе о своей неустроенной жизни в фаворитках, будто она не заслуживает большего, кроме как надеяться на редкое внимание и искать ежедневно тысячу занятий и причин остаться в этом неподвижном раю, "чтобы все оставалось так как есть", надеясь лишь на то, что тебя еще любят; не за то что ждешь у окна, не за то что удобна и не обременительна. "Боже, как я хочу ребенка, - думала она, - бедная Сибилла". Готель знала, что совсем раздавлена, и её глаза разбухли от слез, но вдруг ей стало интересно посмотреть на него, ей стало интересно, кто был он - её возлюбленный.
- Скажите, что любите меня, маркиз, - вытирая лицо, взглянула она на него, - скажите это, потому что если это не так, я этого всего не вынесу. Слышите, Раймунд? Я этого просто не переживу.
Маркиз припал на колени:
- Моя дорогая Готель, я люблю вас, люблю всем сердцем!
- Почему же тогда так больно?! - снова заплакала она.