Ян допил херес и поставил бокал, жестом отказавшись от предложения налить еще. Слишком много событий произошло в последнее время, и он не успел еще прийти в себя: мозг устал почти так же, как тело, мысли топтались на одном и том же месте. Какую уродливую жизнь вынуждены влачить люди! Пролы в Британии по крайней мере сыты и защищены, как скот домашний, — за то, что согласны играть свою роль. А здесь, в черных гетто Америки, люди хоть и не имеют этого — зато знают, кто они и откуда… Но их знание ведет к тому, что они живут в состоянии постоянного бунта!..
— Право, не знаю, в какой системе жить хуже, — сказал Ян, — в моей или в вашей.
— Нельзя мириться ни с какой системой угнетения. А ведь в мире существуют и худшие, гораздо… Великий социалистический эксперимент в Советском Союзе, с его отвратительным безумием внутренних паспортов и трудовых лагерей, тормозился наследием царизма. Отмерло бы у них когда-нибудь государство, как предсказывал Маркс, или нет — мы никогда не узнаем. К началу Регресса они не успели индустриализировать свою крестьянскую экономику — и легко сползли обратно, почти к феодальному строю. Много людей погибло… Впрочем, в России всегда погибало очень много. Комиссары и партийные вожди верхнего эшелона заняли место прежней аристократии… Титулы сегодня не такие, как прежде, но если перенести из прошлого любого русского царя — он бы там себя чувствовал как дома.
— Восстание должно прийти на Землю, — сказал Ян.
— Совершенно с вами согласен. Мы должны работать во имя того дня…
Внезапно дверь распахнулась. На пороге стоял Уилли и тяжело дышал. В каждой руке он держал по пистолету.
— Беда! — выдохнул он. — Просто жуть! В жизни такого не видал.
— Чего там? — спросил Монтур, тотчас перейдя на просторечье.
— Они повсюду! Я столько легавых никогда не видал. Весь Нью-Уотс окружили — и палят во все, что шевелится… У них пушки огненные, чтобы дорогу прожигать.
Его слова были прерваны дальним ревом плазменного орудия, на который наложился треск автоматных очередей. Автоматы били где-то совсем близко. Под ложечкой у Яна возник густой, тяжелый ком страха. Он поднял голову — Монтур и Уилли смотрели на него.
— Это они меня ищут, — сказал он.
Преподобный отец кивнул:
— Вполне возможно. На моей памяти таких сил сюда не посылали.
— Хватит мне бегать. Своими пушками они здесь все выжгут до голой земли. Я иду сдаваться.
Монтур покачал головой:
— У нас есть где вас спрятать. А огонь они скоро прекратят. Это они дорогу себе прожигают, чтобы пробраться сюда.
— Простите, но прятаться я больше не хочу. Слишком много смертей я насмотрелся в последнее время и не хочу быть в ответе за новые. Я пойду к ним. И по дороге не передумаю, не сомневайтесь.