Джейми перегнулся через шею своего коня и сплюнул.
- Не может быть.
- Ваннай говорит, что может. Он сказал, что такое случалось и раньше, только много лет назад. Он считает, что это какая-то мутация, постепенно развившееся отклонение.
- Все эти люди видели разных животных?
- Да, гуртовщики сказали, что это был тигр. Полосатый.
- Львы и тигры бегают вокруг, как дрессированные звери из бродячего цирка. Здесь, в этой глуши. Ты уверен, что нам не морочат голову?
Я был слишком молод и мало в чем уверен, но я знал, что времена слишком отчаянные, чтобы отправлять молодых стрелков даже всего лишь в Дебарию ради розыгрыша.
Хотя Стивена Дешейна едва ли можно было назвать шутником даже в хорошие времена.
- Я только пересказываю слова Ванная. Эти парни с лассо, которые привезли в город все, что осталось от молодых манни, никогда в жизни не слыхали о тигре. И тем не менее они его точно описали. У меня есть их показания: зеленые глаза и все такое.
Я вытащил два мятых листа бумаги, переданных мне Ваннаем, из внутреннего кармана.
- Хочешь взглянуть?
- Я не очень-то хороший чтец, -сказал Джейми. - Как ты и сам знаешь.
- Ладно. Тогда поверь мне на слово. Их описание в точности похоже на картинку из старой книги про мальчика, попавшего в ледовей.
- А что это за книга?
- Про Тима Отважное Сердце -"Ветер в замочной скважине". Ладно, проехали. Я знаю, что гуртовщики могли быть пьяными. Они обычно пьяные, если поблизости есть город, где подают выпивку. Но если они говорят правду, то это существо - не просто оборотень: оно меняет облики. Так считает Ваннай.
- Двадцать три убитых, говоришь. Ого…
Порыв ветра поднял в воздух клубы щелочи. Лошади шарахнулись, а мы подтянули платки повыше, закрыв рты и носы.
- Жара адская, -сказал Джейми. - И эта чертова пыль.
Потом он умолк, словно решив, что слишком разговорился. Я не возражал, потому что мне было о чем подумать.
Чуть меньше чем через час мы оказались на вершине холма и увидели внизу сверкающую белую гациенду. Она была размером с баронский особняк.
За ней к узкой речушке спускался большой сад и что-то вроде виноградника. При виде него у меня потекли слюнки.
В последний раз я ел виноград, когда у меня подмышками еще не росли волосы.
Стены у гациенды были высокие, угрожающе усеянные битым стеклом, но деревянные ворота стояли нараспашку, словно приглашая войти.
Перед ними на чем-то вроде трона восседала женщина в белом муслиновом платье и чепце из белого шелка, охватывавшем ее голову, как чаячьи крылья.
Когда мы подъехали ближе, я увидел, что трон был из железного дерева.