— Дядько, вы где?
— Тише ты, ползи сюда.
Шумно, как кабан на тропе к водопою, подобрался Мыкола. Из-за пазухи он достал четыре гранаты и кусок бельевой верёвки. Самое то!
Александр верёвкой стянул все гранаты в связку, причём одну гранату — ручкой в другую, противоположную от остальных сторону.
— Это что будет? — спросил Мыкола, до того внимательно глядевший за действиями Александра.
— Называется — связка. Одна граната слабая, а вместе — уже кое-что. Хочу во-о-от тот эшелон с цистернами взорвать.
— Ой, дядько, не ходи! Там немец с винтовкой, часовой ихний.
— Поможешь?
Парень кивнул.
— Тогда делаем так. Берёшь гранаты и идёшь со мной. Когда до часового останется немного, я дам знак. Будешь лежать тихо и считать. Как отсчитаешь две минуты, так шумни.
— Крикнуть, что ли?
— Ни в коем случае. Кинь камешек.
— Куда?
— Куда хочешь. Нужно, чтобы немец услышал и в твою сторону повернулся.
— Понял. А потом?
— Любопытный ты. А потом я тебя позову. Берешь гранаты — и ко мне. Всё понял?
— Всё.
— Тогда идём.
Уже стемнело, и они пошли по тропинке вдоль железной дороги открыто, не скрываясь.
Но вот впереди показалась тускло освещённая входная стрелка. За ней едва проглядывались цистерны.
— Уходим с тропинки в лес, — скомандовал Александр.
Они подошли к началу станционных путей совсем близко. Чёрт! Он не смог приметить время смены караула — отвлёкся на парня.
— Вот что, Мыкола, — прошептал он парню на ухо, — теперь сиди здесь тихо, как мышь, и считай. Потом бросишь камешек.
— Я помню, — едва слышно прошептал в ответ Мыкола. Парня колотила крупная дрожь.
Александр упал за кусты и быстро пополз к входной стрелке. Тусклый огонь её фонаря служил ему ориентиром. Он замер слева от стрелки, напряженно вглядываясь в темноту. Где-то здесь находится часовой — вот только где он? Ни огонька от сигареты, ни запаха табачного дыма, ни движения. Ну не может такого быть, чтобы педантичные немцы пренебрегли охраной. Да, они сейчас рвутся вперёд, считая, что смятые первым ударом советские части будут отходить, оказывая слабое сопротивление. Командиры их в эйфории от первых побед, внимание к тылам и коммуникациям ослаблено. Но ведь есть устав и порядок, и, следуя его духу и букве, тут должен быть часовой.
Секунды тянулись, а немец себя не обнаруживал.
Наконец по рельсу едва слышно ударил камешек. Почти тут же раздались шаги. Из-за цистерны вышел часовой. В руках он держал винтовку с примкнутым штыком. По матовому отблеску от фонаря стрелки Александр определил его положение.
Немец, всматриваясь в темноту, громко сказал:
— Хальт!