Собственно, последней фразой, произнесенной немцем после того, как Лавочкин от всей своей щедрой сибирской души преподнес ему небольшой, но памятный сувенир — семимиллиметровую пулю с занесением в грудную клетку, было: «Ich hoffe, du landest in der Hölle, verdammter Kommunist»[3], каковую фразу слабо разбирающийся в языках потомственный охотник и понял как: «Завещаю тебе все свое имущество, уважаемый Иван Афанасьевич».
Чиниться и отнекиваться он, разумеется, не стал и, споро закопав офицера под ближайшей елкой, отправился дальше искать новых немцев для участия в соревновании по скоростной стрельбе навскидку. С тех пор этот кинжал верой и правдой служил вот уже трем поколениям Лавочкиных в качестве отличного охотничьего ножа.
Фашистский кинжал в очередной раз подтвердил высокую репутацию немецкой стали, без особого напряжения позволив «добрать» тяжелораненого медведя.
Эту историю Веня и преподнес друзьям после их настойчивых требований в качестве «охотничьей истории». Но, увы, ни понимания, ни восхищения его умением и мужественностью данный рассказ не вызвал.
— Медведя «семеркой»? Веня, да ты совесть-то имей. Урежь осетра!{2} — возмутился Гена, разливая по стопкам очередную бутылку.
— Да чтоб мне в ад провалиться, если хоть слово соврал! — Звучащее в устах собутыльника недоверие здорово оскорбило правдивейшего из всех сюрвайверов и честнейшего из гномов. — Да пусть меня сей же час черти заберут, если это было не так! — громко и отчетливо произнес Веня и внезапно ощутил, что он куда-то стремительно падает.
В приемной властелина ада его всетемнейшества князя Люцифера было очень шумно!
— Это как понимать прикажете? — грозный крик первого заместителя всетемнейшего владыки могучего лорда Вельзевула разносился под сводчатыми готическими потолками, с размаху обрушиваясь на покорно склоненные рогатые головы подчиненных.
— Стоило только нашему повелителю ненадолго отвлечься, музыку послушать, и что? Приток душ немедленно уменьшился! По сравнению с прошлым десятилетием показатели упали почти на тридцать процентов! А с позапрошлым? Ныне и половины того потока не собираем! Что, люди грешить перестали? Святость в моду вошла? — раздраженно вопросил Вельзевул и ткнул длинным когтем в кнопку включения висящего в приемной телевизора.
Комната наполнилась звуками незамысловатой музыки, на экране замелькали полуобнаженные красотки, и хриплый голос затянул: «…девочка пай, рядом жиган и уркаган…»
Довольно улыбнувшись, Вельзевул взял пульт управления и нажал следующую кнопку.
«В результате массовой драки…» — послышался приятный женский голос, и на экране появилось симпатичное лицо телеведущей одного из крупнейших новостных каналов. Улыбка на лице заместителя Люцифера увеличилась, обнажив длинные острые клыки с канавками для впрыскивания яда. Он вновь нажал на кнопку переключения каналов.