Пошла на кухню, выпила стакан воды. Открыла кран, долго смотрела на струю, прежде чем решилась умыться. Холодная вода бодрила и прогоняла прочь сон и тревогу, так явно ощущавшуюся в сердце. Ставрог, если ты существуешь, сделай так, чтобы мы ни при каких обстоятельствах не встречались. Пожалуйста! Хочется в жизни тепла и мира.
Габриель проснулся со странным чувством тревоги. Последнее время бессмертному часто снился Ницше. К чему это? Мужчина не хотел вспоминать об этом своем неудавшемся эксперименте, окончившем существование в психиатрической больнице. Не любил вспоминать. Но сегодня какое-то странное ощущение тянуло его, как на привязи, на улицу, звало, интриговало, требовало. Габриель не привык игнорировать собственную интуицию и немедленно последовал внутреннему голосу.
И вот он на нужном месте. Что дальше?
Девочка сидела на скамейке и нежно почесывала за ухом огромного старого пса. Животина блаженно жмурилась и подставляла хозяйке еще не тронутые места.
— Ах, если б я могла отдать тебе год собственной жизни, — прошептала маленькая хозяйка, обнимая друга и зарываясь в его поседевшую шерсть.
В тот же миг Габриель почувствовал, как животное начали окутывать золотые нити жизни, идущие от человека. Вокруг бежали, торопились прохожие и вовсе не замечали зарождения творящегося в парке волшебства.
Бессмертный не выдержал и снова пригляделся к юной колдунье. Нет, он ошибся, уже не девочка, просто очень молоденькая девушка, вероятно едва-едва перешагнувшая рубеж совершеннолетия, что для него по сравнению с предыдущим опытом казалось мизером и мгновением. Как назло, малышка не знала, что творит, не чувствовала пробуждающиеся силы, не осознавала, что у нее получается. Габи еще раз всмотрелся в девушку и не выдержал:
— Ты уверена, что хочешь отдать этому животному год?
— Да, а что? — подняла та большие блестящие от слез глаза.
Она нисколько не удивилась; скорее всего, сочла, что обронила последнюю фразу вслух.
Пес тонко заскулил и подсунул лобастую голову под любимую руку.
— Хорошо жертвовать одним годом, когда имеешь за плечами восемьдесят лет, — тихо произнес бессмертный, — только у тебя их нет. Через два года твоя жизнь оборвется. Собака стара и дышит на ладан. Подумай, стоит ли ради какого-то питомца отдавать половину оставшегося времени? Это неразумно. Не лучше ли потратить их на что-нибудь более подобающее?
— Он ластится так ко мне, потому что чувствует, что завтра умрет, — горько прошептала собеседница и вдруг твердо вопросительно посмотрела Габриелю в глаза. — Ведь так?