Взбешённый господин главный директор банка пересёк гостиную господина Манучехра Доулатдуста и, выйдя в вестибюль, увидел на площадке перед лестницей висящий на стене телефон, около которого стояла несчастная Омм-ол-Банин, в своём белом переднике и в платье, специально сшитом для сегодняшнего вечера. Его превосходительству господину главному директору банка показалось, что Омм-ол-Банин нарочно поставили, чтобы мешать уважаемым гостям разговаривать по телефону. Подойдя к ней, он схватил её за ворот и оттолкнул на середину вестибюля, затем быстро набрал номер телефона и сделал то, чего он не должен был делать. Разговаривая с начальником кредитного отдела банка и давая ему соответствующие инструкции, он сопровождал свой разговор выразительными жестами и потрясал кулаком.
Господин Доулатдуст в полной растерянности стоял неподалёку, напоминая вытащенную из воды мышь, и не знал, что ему делать с этим дорогим гостем, который всего лишь полчаса назад, наевшись до отвала за столом, расхваливал Нахид приготовленные ею кушанья. Как ни старался господин Доулатдуст, он никак не мог понять, что за странный способ обращения с хозяевами дома избрал его гость, уважаемый директор банка. Господин Доулатдуст вспомнил, что в последнее время господин главный директор банка в отличие от сегодняшнего вечера с исключительной любезностью выполнял малейшие прихоти как его самого, так и его хозяев на политическом базаре.
Наконец господин главный директор банка резко повесил трубку телефона и направился к гардеробу. Взяв свою шляпу и пальто, не дав даже Рамазану Али подать пальто, и не сказав ничего своей низкорослой и бесцветной супруге, которая в углу одной из комнат тихим голосом и нежными словами пыталась покорить сердце какого-то молодого американца, он быстро спустился по лестнице и вышел из дома. На улице он набросился на шофёра за то, что тот подал машину с небольшой задержкой, обругал его и, сорвав на нём гнев, плюхнулся на заднее сиденье машины Национального банка и удалился восвояси.
Закусив губу, потрясённый Манучехр наблюдал эту сцену, не зная, что ему думать и как поступить. Ещё никогда в жизни он не был так ошеломлён. Этот человек, который всегда умудрялся разрешать самые сложные дела в свою пользу, никогда не терял выдержки и хладнокровия и в трудную минуту всегда выходил сухим из воды, сейчас был совершенно беспомощен перед загадкой, заданной ему неожиданным и странным поведением главного директора банка. Он не знал, чем объяснить этот выпад со стороны господина Эхтеладжа — то ли указаниями, данными масонской ложей, то ли… Нет, вряд ли, там нет оснований быть недовольными им. Ведь только позавчера эти господа через Сеида Ананати, демагогия которого душила весь мир и который был способен в любой час, когда этого захотят господа, поднять огромный скандал во имя ислама, снова передали ему тысячу всяких мелких поручений, через неге же был достигнут сговор с политическими воротилами. А всего две недели назад они посылали его к Сеиду. И разве не с его помощью они тайно вручили этому благословенному Сеиду чек?