Когда же ты досыта насидишься в этом застенке, во мраке которого перед твоими глазами пройдут и твой покойный отец, и все семь поколений твоих предков, тебя вдруг хватают и тащат к прокурору, следователю, судье, к помощнику судьи и к тысячам других блюстителей порядка и правосудия. Выражаясь их языком, это означает, что они уже «закончили производством твоё дело». Они написали там всякую ложь, какая взбрела им в голову, а теперь ты можешь делать всё, что угодно твоей душе.
Тебя сажают на скамью подсудимых, и господин прокурор и судьи, одетые с головы до ног во всё чёрное и напоминающие своим видом стервятников, начинают «чинить правосудие». Они важничают, пыжатся, бормочут что-то себе под нос, делают какие-то записи, а потом все встают и один из них очень быстро, словно за ним гонится собака, читает какой-то длинный документ, и тебя снова тащат и бросают в тот же застенок на растерзание другим стервятникам.
Ты спрашиваешь! «Что случилось?» Тебе отвечают! «Ты осуждён на десять лет, десять недель, десять дней и десять ночей тюремного заключения». С этой минуты тебя называют «подлым авантюристом». Где бы ты ни появился, тебе говорят: вставай и убирайся отсюда вон. Повернёшься направо — «подлый авантюрист», повернёшься налево — то же самое. Если ты уснул, тебя пинают ногами и оскорбляют, не уснул — те же пинки и оскорбления. Всё это напоминает историю с подручным гладильщика: принесёт он утюг горячий — получает подзатыльник, принесёт холодный — опять подзатыльник, И никто не одёрнет гладильщика.
С тех пор как Аббас попал в эту яму, он старался не думать об этих вещах. Он постепенно забывал, кем он был, где он был, чем занимался и какое несчастье с ним стряслось. И вот появление здесь этого противного уродливого старика йездца снова пробудило в нём воспоминания, Снова Плешивый Аббас погрузился в размышления. Он вспомнил прошлое. Что ж, если у него тогда ничего и не было за душой, он всё же был свободен и кое-как сводил концы с концами. Он имел друзей, семью, лавочку, профессию, встречался с родственниками и знакомыми. А теперь он словно бродяга без рода и племени. Голый, раздетый, он настолько лишён всего, что во время сна одеялом ему служит только небосвод. Уже много дней ни жена, ни дети не приходили к нему на свидание, и он даже не знал, живы ли они.
А если они и придут, что он может сделать для них, чем поможет им? Ведь он уже больше ни на что не способен. Зачем он нужен им такой? Кто знает, когда он выберется из этого ада, и выберется ли сам, живым, или его вынесут другие?