С него было довольно. Сострадание состраданием, но нельзя же оставить без ответа всю эту паранойю.
— Я не лгал. Мне нет нужды лгать, как нет нужды создавать для себя фантастический мир, населенный одними негодяями. Мне не нужно цепляться за веру в то, что все женщины походят на мою мать, которая не смогла стать мне настоящей матерью, якобы, по моей собственной вине. Ваш отец отказался от вас потому…
— Моей вины тут нет, это неправда… Я старалась быть как можно лучше, такой, какой он хотел меня видеть! — выкрикнула Венди, побелев как мел.
— Да, верно, — мягко согласился Майкл, — вашей вины здесь нет, но в глубине души вы не верите этому, не так ли? Так же, как отказываетесь поверить, что я искренне могу желать вас как физически, так и эмоционально… что я вовсе не лгал вам…
— Идите к черту! — выкрикнула Венди. — Как вы можете желать меня, если только что вылезли из постели Бетти?
— Не верите? — резко спросил Майкл, терпение которого наконец лопнуло. — Попытайтесь все же поверить…
Он бросился к ней, схватил за сопротивляющиеся руки и заглушил возмущенный возглас протеста яростным поцелуем. Это вызвало в теле Венди такой отклик, что, мгновенно потеряв над собой власть, она прильнула к нему, ответив огнем на огонь, вернув ему поцелуй с такой же яростной страстью.
— Я не занимался любовью с Бетти… И никогда, никогда в жизни не переходил из постели одной женщины в постель другой!..
— Я мог бы довести сейчас дело до его логического завершения — мог бы взять тебя, — грубо сказал он, — и доказать, что ты не права и насчет меня, и насчет себя. Бог видит, как мне этого хочется. Но если я поступлю так, то нарушу одно из установленных мною правил — никогда не касаться женщины в гневе. Да ты ведь и не женщина, Венди. Ты просто обиженная, рассерженная девочка, набрасывающаяся с оскорблениями на каждого оказавшегося поблизости мужчину, потому что единственный мужчина, от которого ты жаждешь любви, не дает ее тебе.
С этими словами Майкл отпустил ее и поднялся. Его губы кривились в улыбке, но глаза не улыбались, взгляд был абсолютно лишен каких-либо эмоций.
Гордость не позволяла Венди прятать свое обнаженное тело. Не накидывая халата, она с гордо вскинутой головой проводила его до двери. Перед тем как выйти в коридор, он обернулся. Может быть, ей это просто кажется? Но нет: на его щеке бешено билась жилка…
— Если уж на то пошло, единственной женщиной, которую я… которой могло бы пахнуть сегодня мое тело… это ты. Мне хотелось уснуть, окунувшись в твой запах. Ощущать во рту твой вкус. Ты это понимаешь? — тихо спросил он, потом неожиданно шагнул к ней и нагнув голову, поцеловал в сосок. — И мне хотелось попробовать тебя не только здесь, но и здесь.