— Будьте любезны, Мод, погуляйте два-три минуты в голландском саду, пока я побеседую с мистером Руфин в его кабинете.
Она высоко держала голову, говорила и усмехалась. Тогда я гордо, хотя с печалью на сердце, повернулась и без рассуждений пошла в указанный ею затейливый маленький садик.
Я была удивлена и очень обрадована, увидев там отца. Я подбежала к нему с криком:
— О папа! — Потом запнулась и только добавила: — Можно с вами поговорить сейчас?
Он улыбнулся мне доброй и грустной улыбкой.
— Ну, выскажись, Мод.
— О сэр, я хочу сказать лишь вот что: я умоляю вас ограничить наши с мадам прогулки парком.
— Почему же?
— Я… я боюсь гулять с ней.
— Боишься? — переспросил он, строго взглянув на меня. — Ты получила недавно письмо от леди Ноуллз?
— Нет, папа, уже больше двух месяцев не получала…
Он помолчал.
— Но почему ты боишься, Мод?
— Однажды она водила меня к церкви Скарздейл — вы знаете, сэр, какое это уединенное место, — и так напугала, что я отказалась идти с ней на кладбище. Но она отправилась и бросила меня одну у ручья, а там проходил какой-то дерзкий мужчина, он остановился и заговорил со мной. Наверное, хотел надо мной посмеяться… Он совсем меня перепугал. И не уходил, пока не вернулась мадам.
— Мужчина был стар или молод?
— Молод. Он мог быть сыном фермера, но держался крайне бесцеремонно: стоял и говорил со мной, не интересуясь, хочу я того или нет. А мадам нисколько не обеспокоилась и потом еще посмеялась над моим страхом. Мне с ней на самом деле очень тревожно.
Отец вновь окинул меня проницательным взглядом, потом, нахмурившись, опустил глаза и задумался.
— Ты утверждаешь, что тебе с ней тревожно. Что же именно тебя тревожит?
— Не знаю, сэр. Она любит пугать меня. Я боюсь ее… Все мы, наверное, ее боимся… слуги и я…
Отец презрительно покачал головой и проворчал:
— Все вы глупы!
— А сегодня она ужасно рассердилась на меня за то, что я не захотела опять идти к церкви Скарздейл. Я так ее боюсь. Я… — Неожиданно я расплакалась.
— Ну-ну, малышка Мод, ты не должна плакать. Она тут только для твоей пользы. Если ты боишься ее — пусть твой страх и нелепый, — будь по-твоему: отныне ваши прогулки ограничиваются парком. Я скажу ей.
Сквозь слезы я горячо поблагодарила отца.
— Однако, Мод, остерегайся предвзятости — женщины склонны к неоправданным и резким суждениям. Из-за предвзятости пострадала наша фамилия. Нам надлежит с крайней осторожностью судить о людях, запомни.
В тот вечер в гостиной отец со своей обычной внезапностью объявил:
— Что касается моего отъезда, Мод… Я получил утром письмо из Лондона и, думаю, отправлюсь раньше, чем предполагал. Какое-то время нам предстоит обходиться друг без друга. Не беспокойся, ты останешься не при мадам де Ларужьер, но под присмотром человека из нашей семьи, хотя все равно малышке Мод, наверное, будет недоставать ее отца-старика.